Array Древневосточная литература - Тысяча и одна ночь. Том III

И Шарр-Кан устал, и сон одолел его, и он был не в силах даже понукать своего коня, а у него была привычка спать на коне. И когда сон налетел на него, он уснул, и конь нес его, не останавливаясь, до полуночи и вошел о какую-то рощу, а в этой роще было много деревьев. И Шарр-Кан не проснулся, пока его конь не ударил копьем о землю. Только тогда Шарр-Кан пробудился и увидел себя среди деревьев, и месяц взошел над ним и осветил оба края неба. И Шарр-Кан пришел в недоумение, увидав себя в этом месте, и произнес слова, говорящий которые не смутится, то есть: «Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!» И пока он пребывал в таком состоянии, страшась диких зверей, вдруг лунный свет распространился над лугом, подобным одному из лугов рая, и он услышал прекрасные речи и громкий шум и смех, пленяющий умы мужей.

И царь Шарр-Кан сошел со своего коня и привязал его в деревьях и шел, пока не приблизился к струящемуся потоку воды. И тут он услышал слова женщины, говорившей по-арабски: «Клянись Мессией, нехорошо это от вас! Всякую, кто произнесет одно слово, я повалю и скручу поясом! Вот!» А Шарр-Кан шел на голоса и дошел до конца этого места и вдруг видит: течет река, порхают птицы, носятся лани и играют звери. А птицы на разных языках изъясняют свойства счастья. И это место было оплетено разными растениями, как сказал о нем кто-то из описывающих его в таком двустишии:

И Шарр-Кан взглянул на это место и видит: там монастырь, а в монастыре – крепость, возвышающаяся в воздухе, в сиянии месяца, а посредине крепости – река, из которой вода течет в эти сады, и тут же – женщина, а перед нею десять невольниц, подобных месяцам, одетых в одежды и украшения, ошеломляющие взор. И все они были такие, как сказано о них в таких стихах:

И Шарр-Кан посмотрел на этих десять девушек и увидел среди них красавицу, подобную полной луне, с черными волосами, блестящим лбом, большими глазами и вьющимися кудрями, совершенную по существу и по свойствам, как сказал о ней поэт в таких стихах:

И Шарр-Кан услышал, как она говорила невольницам: «Подойдите, чтобы я поборолась с вами, раньше чем скроется месяц и придет утро». И каждая из них подходила к девушке, и та сразу же повергала ее на землю, и скручивала ей руки поясом. И она до тех пор боролась с ними и валила их, пока не поборола всех.

И тогда к девушке обратилась старуха, стоявшая перед ней, и эта старуха сказала ей, как бы гневаясь на нее: «О развратница, ты радуешься тому, что поборола девушек, я вот старуха, а повалила их сорок раз. Чего же ты чванишься? Но если у тебя есть сила, чтобы побороться со мной, поборись, и я встану и положу твою голову между твоими ногами». И девушка с виду улыбнулась, хотя внутренне исполнилась гнева на нее, и встала и сказала: «О госпожа моя, Зат-ад-Давахи, заклинаю тебя Мессией, будешь ли ты бороться вправду, или ты шутишь со мной?» И она ответила: «Да…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала сорок седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда девушка спросила Зат-ад-Давахи: «Заклинаю тебя Мессией, будешь ли ты бороться вправду, иди ты шутишь со мной?» – та ответила: «Напротив, я буду с тобой бороться вправду», а Шарр-Кан смотрел на них.

«Вставай бороться, если у тебя есть сила», – сказала девушка. И когда старуха услышала это, она разгневалась сильным гневом, и волосы на ее теле поднялись, точно иглы ежа, а потом она вскочила, и девушка поднялась к ней, и старуха воскликнула: «Клянусь Мессией, я буду с тобой бороться только обнаженной, о развратница!»

А затем старуха взяла шелковый платок, развязала свою одежду и, сунув руки под платье, сняла его со своего тела, после чего она скрутила платок и обвязала его вокруг пояса и стала похожа на плешивую ифритку [26]или пятнистую змею. И она обратилась к девушке и сказала: «Сделай так же, как я сделала!» И при всем этом Шарр-Кан смотрел на них, и вглядывался в уродливый образ старухи и смеялся.

И когда старуха сделала это, девушка, не торопясь, поднялась и, взял йеменский платок, дважды обвязалась им и засучила свои шальвары, так что стала видна пара ног из мрамора и над ними хрустальный холм, мягкий и блестящий, и живот, как бы усеянный анемонами, из складок которого веяло мускусом, и груди с сосками, подобные паре плодов граната.

И старуха склонилась к ней, и они схватились друг с другом. И Шарр-Кан поднял голову к небу и стал молиться Аллаху, чтобы девушка победила старуху. И девушка забралась под старуху и, взяв ее левой рукой за перевязь на поясе, а правой рукой за шею и горло, подняла ее на руках, и старуха стала вырываться из ее рук, желая освободиться, и упала на спину, и ее ноги поднялись вверх, так что при свете луны стали видны ее волосы. И она пустила два ветра, один из которых зарылся в землю, а другой дымом поднялся к небу. И Шарр-Кан стал так смеяться над нею, что упал на землю, а затем он встал, обнажил меч и повернулся направо и налево, но не увидал никого, кроме старухи, брошенной на спину.

И Шарр-Кан подумал про себя: «Не солгал тот, кто назвал тебя Зат-ад-Давахи! Это случилось, хотя ты знала, какова ее сила с другими». А затем он приблизился к ней, чтобы послушать, что произойдет между ними.

И девушка подошла к старухе и накинула на нее тонкий шелковый плащ и одела ее в ее платье и извинилась перед ней, говоря: «О госпожа моя Зат-ад-Давахи, я хотела только повалить тебя и не хотела всего того, что с тобою случилось, но ты выскользнула у меня из рук. Да будет же слава Аллаху за спасение!» Но старуха не дала ей ответа и встала и ушла от стыда, и шла до тех пор, пока не скрылась с глаз, и невольницы остались, брошенные, связанные, а девушка стояла одна.

И Шарр-Кан проговорил про себя: «Всякому уделу есть причина. На меня напал сон, и конь привел меня в это место только из-за моего счастья. Быть может, эта девушка и те, что с нею, будут мне добычей». И он направился к коню и сел на него и ударил его ногою, и конь помчался с ним, как стрела, когда она слетела о лука, и в руках Шарр-Кана был его меч, вынутый из ножен, и юноша кричал: «Аллах велик!»