Array Древневосточная литература - Тысяча и одна ночь. Том III

Но Дау-аль-Макан не посмотрел на слова истопника, а закричал третий раз и произнес такие стихи:

А пока юноша говорил стихи, евнух слушал его, притаившись, и едва он перестал говорить и дошел до конца, как евнух уже был над его головой. И при виде его истопник убежал и встал поодаль, смотря, что произойдет между ними.

И евнух сказал: «Мир вам, о господин!» И Дау-аль-Макан отвечал: «И с вами мир и милость Аллаха и его благословение!» – «О господин», – сказал евнух…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала семьдесят четвертая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что евнух сказал Дау-аль-Макану: «О господин, я приходил к тебе сегодня ночью три раза, так как моя госпожа звала тебя к себе». – «А откуда эта сука, которая меня требует, прокляни ее Аллах и прокляни он ее мужа вместе с нею!» – воскликнул Дау-аль-Макан и напустился на евнуха с бранью, а евнух не мог ему отвечать, так как госпожа велела ему не обижать юношу и привести его только по собственному желанию, а если он не пойдет, дать ему сто динаров.

И евнух повел мягкие речи и говорил ему: «О господин, возьми это и пойдем со мной! О дитя мое, мы не погрешили перед тобою и не обидели тебя. Нужно только, чтобы твои благородные шаги привели тебя со мною к моей госпоже. Ты получишь от нее ответ и вернешься во здравии и благополучии. Для тебя будет у нас великая радость».

Услышав это, юноша поднялся и пошел среди людей, переступая через них, а истопник шел за ним и смотрел на него и говорил про себя: «Пропала его юность! Завтра его повесят!»

И истопник шел до тех пор, пока не приблизился к тому месту, куда они направлялись (а они не видели его). И тогда он остановился, думая: «Как низко будет, если он скажет на меня: «Это он сказал мне – говори стихи».

Вот что было с истопником. Что же касается Дау-аль-Макана, то он до тех пор шел с евнухом, пока не достиг места. И тогда евнух вошел к Нузхат-аз-Заман и сказал ей: «О госпожа, я привел тебе того, кого ты требовала. Это юноша красивый лицом, и на нем следы благоденствия». И когда Нузхат-аз-Заман услыхала это, ее сердце затрепетало, и она воскликнула: «Пусть он скажет какие-нибудь стихи, чтобы я услышала его вблизи, а потом спроси, как его имя и из какой он страны».

И евнух вышел и сказал ему: «Говори, какие знаешь, стихи, госпожа здесь вблизи слушает тебя. А после я спрошу тебя о твоем имени, твоей стране и твоем положении». – «С любовью и охотой, – отвечал Дау-аль-Макан, – но если ты спросишь о моем имени, то это стерлось, и образ мой исчез, и тело мое истощено. А моя повесть – начало ее неизвестно и конец ее нельзя изложить. И вот я точно пьяный, который выпил много вина, не скупясь для себя, и его охватило похмелье, так что он блуждает, сам себя потеряв, не зная, что делать и утонув в море размышлений».

Услышав эти слова, Нузхат-аз-Заман заплакала, и ее плач и стоны умножились. «Спроси его, не покинул ли он кого-нибудь из любимых, например отца и мать?» – сказала она евнуху. И тот спросил его, как приказала ему Нузхат-аз-Заман.

И Дау-аль-Макан ответил: «Да, я покинул их всех, и мне всех дороже моя сестра, с которой меня разлучил рок».

Нузхат-аз-Заман промолчала, услышав, что он произнес эти слова. И потом она воскликнула: «Аллах великий да сведет его с теми, кого он любит!..»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала семьдесят пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Нузхат-аз-Заман, услышав слова юноши, воскликнула: «Аллах да сведет его с теми, кого он любит!» А потом она сказала евнуху: «Скажи ему, что я хочу послушать рассказ о его разлуке с близкими и родиной».

И евнух сказал юноше то, что велела ему госпожа. И Дау-аль-Макан принялся вздыхать и произнес такие стихи:

Когда же он окончил свои стихи и Нузхат-аз-Заман услышала его, она приподняла край занавеса носилок и посмотрела на юношу. И когда ее взор упал на его лицо, она узнала его и, убедившись, что это он, вскрикнула: «О брат мой, о Дау-аль-Макан!» И он тоже посмотрел на нее и узнал ее и закричал: «О сестрица, о Нузхат-аз-Заман!» И Нузхат-аз-Заман бросилась к нему, и он принял ее в объятия, и оба упали без чувств. И когда евнух увидал их в таком состоянии, он удивился и накинул на них что-то, чтобы прикрыть их. Он подождал, пока они пришли в себя, и когда оба очнулись от забытья, Нузхат-аз-Заман очень обрадовалась и ее заботы и горести прошли. И радости сменяли в ней одна другую, и она произнесла такие стихи:

Услышав это, Дау-аль-Макан прижал сестру к груди, и от чрезмерной радости из глаз его полились слезы, и он произнес такие стихи:

И они посидели немного у входа в носилки, а потом Нузхат-аз-Заман сказала: «Войдем внутрь носилок. Расскажи мне, что произошло с тобою, а я расскажу тебе, что было со мной».

И когда они вошли, Дау-аль-Макан сказал: «Расскажи сначала ты!» И Нузхат-аз-Заман поведала ему обо всем, что было с нею с тех пор, как она покинула его в хане, и что произошло у нее с бедуином и купцом: как купец купил ее у бедуина и отвел ее к брату Шарр-Кану и продал ее ему. И Шарр-Кан освободил ее, после того как купил, и, написав свою брачную запись с нею, вошел к ней. И как царь, ее отец, прослышал о ней и прислал к Шарр-Кану, требуя ее. И затем она воскликнула: «Слава Аллаху, пославшему тебя ко мне! Мы как вышли от нашего отца вместе, так и вернемся вместе!»