Array Древневосточная литература - Тысяча и одна ночь. Том III

А когда настало утро, враги сели на коней, обнажив мечи, подвязав копья и неся оружие, и люди рассыпались по холмам и котловинам, и священники закричали, и головы обнажились, и взвились кресты на парусах кораблей, и воины направились к берегу со всех сторон. Они вывели коней на сушу и собрались нападать и убегать, и мечи заблистали, и толпы двинулись, и засверкали молнии копий на кольчугах, и завертелся жернов гибели над головами пеших всадников, и головы летели с туловищ, и языки немели, и глаза покрывались мраком, и лопались желчные пузыри. И мечи работали, и черепа отлетали, и отсекались запястья, и кони погружались в кровь, и воины хватали друг друга за бороду, и войска ислама призывали благословение и привет Аллаха на господина людей и возглашали хвалу милосердому за дарованные им милости. А войска неверных возглашали хвалу кресту и поясу, и выжимкам и выжимателю, и священникам и монахам, и вербному воскресенью и митрополиту.

И Дау-аль-макан с Шарр-Каном отступили назад, и воины повернули вспять и показали врагам, что бегут, и войска неверных поползли на них, думая, что они разбиты, и приготовились биться и сражаться. И люди ислама возвысили голос, читая начало главы о Короне, и убитые были растоптаны под ногами коней. И глашатай румов кричал: «О рабы Мессии, исповедующие правую веру, о слуги первосвятителя, поддержка свыше явилась нам! Войска ислама склонились к бегству. Не поворачивайтесь же к ним спиною, но пусть овладеют мечи их затылками! Не прекращайте преследования, иначе вы отступитесь от Мессии, сына Мариам, который заговорил в колыбели!»

И Афридун, царь аль-Кустантынии, подумал, что войска неверных побеждают, и он не знал, что это искусный замысел мусульман. Он послал к царю румов весть о победе и говорил ему: «Нам помог только кал великого патриарха, когда запах его повеял и с бород и с усов и разлился среди всех рабов креста, присутствующих и отсутствующих. Клянусь чудесами, твоей дочерью Абризой, назареянкой, служанкой Мариам, и водами крещения, я не оставлю на земле ни одного бойца за веру, и я твердо принял это злое намерение».

И гонец отправился с этим посланием, а неверные закричали друг другу: «Отомстите за Луку!..»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала девяносто вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что неверные закричали друг другу: «Отомстите за Луку!» А царь румов стал кричать: «Отомстим за Абризу!» И тогда царь Дау-аль-Макан крикнул: «О рабы владыки воздающего, бейте неверных и отступников белыми клинками и серыми копьями!» И тогда мусульмане вновь повернули на неверных и заработали среди них режущим и секущим. И глашатай мусульман взывал: «На врагов веры, о любящий пророка, избранника! Вот время сделать угодное всеблагому, всепрощающему! О надеющийся на спасение в день устрашающий, поистине рай под сенью мечей!»

И вот Шарр-Кан со своими воинами ринулся на неверных и отрезал им путь к бегству и гарцевал и кружил между рядами. И вдруг всадник, прекрасно изогнувшийся, расчистил в войске неверных круг и стал гарцевать среди нечестивых, разя мечом и копьем, и наполнил землю головами и телами. И неверные устрашились его боя и склонили шеи под его разящими ударами, – а он опоясался двумя мечами, взором и острым клинком, и подвязал два копья, – копье на древке и свой стан, – и обильные кудри его заменяли войско, обильное числом, как сказал о нем поэт:

А другой говорит:

И, видя его, Шарр-Кан воскликнул: «Заклинаю тебя Кораном и знаменьями всемилостивого, кто ты, о витязь из витязей? Своими деяниями ты ублаготворил воздающего владыку, которого одно дело не отвлекает от другого, когда обратил в бегство людней неверия и беззакония». И витязь воззвал к нему, говоря: «Ты вчера заключил со мною союз, как ты скоро забыл меня!» И он откинул с лица покрывало, так что стала явна его скрытая красота, и вдруг оказалось, что это Дау-аль-Макан.

И Шарр-Кан обрадовался ему, но только он побоялся, что бойцы стеснятся вокруг него и храбрецы обрушатся на него, и будет это из-за двух причин: во-первых, так как он молод годами и был укрыт от дурного глаза, и, во-вторых, потому, что его жизнь – величайшая опора царства. «О царь, – сказал он ему, – ты подверг себя опасности. Подведи твоего коня вплотную к моему коню. Я считаю, что враги тебе опасны, и лучше, чтобы ты не выходил из-под знамен, и мы могли бы метать во врагов твои верные стрелы».

«Я хочу быть равен тебе в бою и не жалею себя, сражаясь перед тобой!» – воскликнул Дау-аль-Макан. И затем войска ислама обрушились на неверных и охватили их со всех сторон и бились с ними, как должно биться, и сломили они мощь неверия, непокорства и нечестия. И царь Афридун опечалился, увидя, какое постигло румов дурное дело. А они повернули спины и предались бегству, направляясь к кораблям. И вдруг с берега моря вышли на них войска, и во главе их был везирь Дандан, повергающий храбрецов, который разил их мечом и копьем вместе с эмиром Бахрамом – начальником сирийских племен, предводителем двадцати тысяч львов.

И войска ислама окружили неверных и сзади и спереди. И отряд мусульман обратился против тех, что были на кораблях, и ввергли их в гибель, так что они пробросались в море, и перебили их великое множество, больше ста тысяч патрициев, и не спасся из их храбрецов ни малый, ни великий. И захватили их корабли с бывшими на них деньгами, сокровищами и грузом – все, кроме двадцати кораблей, – и в этот день мусульмане забрали добычу, какой не захватывал никто в минувшие времена, и ничье ухо не слышало о подобном сражении и бое. И среди захваченного было пятьдесят тысяч коней, кроме сокровищ и прочей добычи, которую не объять ни счетом, ни счислением, и как нельзя сильнее обрадовались они победе и поддержке, которую послал им Аллах.

Вот что было с ними. Что же касается беглецов, то они добрались до аль-Кустанынии, а к обитателям ее пришла раньше весть, что это царь Афридун побеждает мусульман. И старуха Зат-ад-Давахи сказала: «Я знаю, что мой сын, царь румов, не будет среди беглецов, и не страшится он войск ислама и обращает жителей земли в христианскую веру». И старуха приказала великому царю Афридуну украсить город, и жители проявили радость и пили вино и не знали они, что было суждено.