Автор неизвестен - Иранская сказочная энциклопедия

Султан Ибрагим поднес свечу к изголовью спящей малики, чтобы лучше разглядеть красавицу. Ее лик был подобен прекрасной луне, а пышные одежды напоминали цветы райского сада. И он стал читать пришедшие ему на память любовные стихи. Долго читал он стихи, любуясь спящей красавицей Нушафарин, и неотрывно думал о том, как ему открыть малике тайну своего влюбленного сердца. И наконец придумал. Он осторожно снял перстень с пальца малики и заменил его своим. Потом нежно коснулся губами ее щеки и вышел. Друзья похвалили его за разумный поступок, и все вместе отправились восвояси.

Теперь на некоторое время оставим Султана Ибрагима и его друзей и послушаем, что было с Нушафарин Гавхартадж.

Совершая утреннее омовение, Нушафарин заметила, что ее собственный перстень куда-то исчез, а вместо него появился какой-то другой.

Удивилась Нушафарин и стала с любопытством разглядывать камень на перстне. Каково же было ее удивление, когда она заметила на нем сделанную мелкими буквами надпись: «Ибрагим», и тотчас в ее сердце вспыхнула любовь к человеку, носящему это имя. Только одного не могла понять Нушафарин — как сумел он проникнуть в ее покои, никем не замеченный.

Нушафарин призвала кормилицу Сарвиазад и, рассказав ей историю с перстнем, попросила помочь ей узнать, кого из прибывших, кто ищет ее руки, зовут Ибрагимом.

И кормилица вот что ей ответила:

— О луноликая малика! Мне доподлинно известно, что среди шахзаде, которые прибыли просить твоей руки, нет человека по имени Ибрагим. Это, наверно, кто-то другой.

— А как же нам разыскать его? — не унималась малика.

И тогда кормилица сказала:

— О малика, если он приходил сюда однажды, то непременно придет еще раз. И тогда ты сможешь его увидеть.

— Ты права, — согласилась Нушафарин, — но я прошу тебя этой ночью находиться где-нибудь поблизости и разбудить меня, как только он появится.

На следующую ночь Султан Ибрагим снова проник в покои малики. Но судьбе было угодно, чтобы как раз в это время кормилица уснула глубоким сном. Султан Ибрагим, опустившись на колени перед ложем Нушафарин, написал ей любовное послание, а в конце послания сделал приписку, из которой следовало, что это он приходил в покои малики и заменил ее перстень своим. Он очень просил ее не сердиться на него за дерзость.

А потом он поведал Нушафарин о том, как, будучи правителем своей страны, узнал однажды от приезжих купцов о ее сказочной красоте и даже увидел ее прекрасный портрет, и как с того самого дня он лишился покоя и, покинув свой трон, отправился ее искать. «И покуда я буду жить, — писал он, — я буду любить тебя».

Оставим теперь Султана Ибрагима, который благополучно выбрался из покоев малики и возвратился к своим друзьям, и послушаем рассказ о малике.

Нушафарин проснулась на рассвете, позвала свою кормилицу и стала ее корить:

— Ах, Сарвиазад, ты все на свете проспала! Ведь он снова этой ночью сюда приходил и снова ушел незамеченным.

Смущенная Сарвиазад робко возразила:

— О прекраснейшая, сегодня ночью сюда никто не приходил. Я всю ночь не спала, и если бы он сюда пришел, я непременно увидела бы его.

Однако позднее, когда кормилица застилала ложе малики, на пол упало письмо. Малика проворно подняла его и прочитала. И сказала она кормилице:

— Я ведь говорила тебе, что сегодня ночью он приходил.

— Видать, я сплоховала, — отвечала кормилица. — Прости меня. Тот, кто приходит два раза кряду, наверняка придет и в третий раз.

Малика читала и снова перечитывала письмо и с каждым разом убеждалась в том, что всем сердцем полюбила Ибрагима. Когда наступил вечер, она сказала кормилице:

— Ты приготовь мое ложе и уходи спать к себе. Я сама буду его караулить.

Кормилица так и сделала. Малика легла и притворилась спящей, на самом же деле она не спала, а с нетерпением ждала прихода Ибрагима.

Когда наступила ночь, Ибрагим со своими друзьями снова отправился ко дворцу малики и снова проник в ее покои. Он приблизился к ложу малики, и стал читать стихи, и говорить ей о своей любви. Малика же только притворилась спящей, на самом деле она вовсе не спала, а незаметно следила за Ибрагимом. И оказался он прекрасным юношей, краше которого не сыскать во всем мире.

После этого малика встала со своего ложа и приветствовала Ибрагима. Когда Султан Ибрагим услышал ее добрые, приветливые слова, у него от счастья закружилась голова, и он упал без чувств. Малика в испуге склонилась над ним, обняла и поцеловала его прекрасное лицо. Потом кликнула Сарвиазад и велела принести ароматную воду. И едва побрызгала она этой водой лицо Ибрагима, как он пришел в себя и увидел, что лежит в объятьях малики, и тогда он тоже обнял ее, и оба они успокоились…

И малика приказала подать вино и жареную птицу, и за трапезой она стала расспрашивать шахзаде:

— О прекрасноликий, скажи мне, пожалуйста, в каком саду ты взращен? Откуда явился ты сюда? Какого ты рода и племени?

И шахзаде с радостью поведал ей все о себе. Малика же, выслушав его, сказала:

— Прочитав твое письмо, я поклялась, что не променяю тебя на все богатства мира.

И они в радости и веселье провели остаток ночи, а утром с великим сожалением расстались.

Шахзаде вернулся к своим друзьям, и те, узнав о его удаче, порадовались вместе с ним.

Теперь оставим на время их всех и перенесемся к шахзаде Мухаммаду.

В тот самый момент, о котором идет речь, шахзаде Мухаммад беседовал со своим визирем, и когда они, как обычно, заговорили о малике Нушафарин, Мухаммад сказал:

— О визирь, минуло уже три года, как мы прибыли в этот город, но ни разу еще не видел я малику, и никому не ведомо, кому отдаст ее отец в жены, кого из пяти шахзаде выберет он ей в мужья.

— О шахзаде, — отвечал ему верный визирь, — у меня возник один замысел. Если ты соблаговолишь меня выслушать, я готов тебе его изложить.

Получив соизволение шахзаде, визирь продолжал:

— Нам следует переодеться и ночью во что бы то ни стало проникнуть в покои малики, дабы ты мог увидеть ее и рассказать ей о своей любви.

Мухаммаду понравился этот замысел, но он опасался, что малика, застав в своих покоях незнакомца, закричит, и позор падет на его голову, и он уже не сможет показаться на глаза не только малике, но и другим шахзаде.

— Нет, — сказал визирь, — она этого не сделает. Ну, а если все-таки произойдет то, чего ты опасаешься, ты должен немедля отрубить ей голову.