Сомадева - Дальнейшие похождения царевича Нараваханадатты

Но вот уже снова все двенадцать странников во главе с царевичем, сердце которого было похищено красавицей Шашанкавати, продолжили свой путь к Удджайини.

Так дошли они до какого-то пустынного места и увидели там под деревом совершенно нагого подвижника. Тело его было посыпано пеплом, на плечи наброшена оленья шкура, волосы заплетены в косу. Приблизился к нему царевич вместе со своими спутниками и спросил: «Зачем ты здесь, в этом безлюдном месте, где и укрыться негде, живешь в одиночестве?» Ответил на это подвижник:,Я — ученик великого наставника незапятнанной славы, имя которого Шуддхакирти, и знаю я различные заклятия. Однажды попался мне мальчишка-кшатрий, обладавший нужными приметами, и, когда удалось мне добиться, чтобы вселился в него дух, стал я разными способами выспрашивать у него, где растут волшебные целебные травы и скрыты клады, а дух тот так сказал: «Стоит здесь, на севере Виндхийского леса, одинокое дерево шиншапа [34], а под ним вход в роскошный дворец повелителя нагов, змеиного племени. Пруды в его садах скрыты под водяной пылью, но их можно заметить в полдень, когда резвятся на них супружеские пары красных гусей и белых лебедей. Живет во дворце могучий змей, лучший среди нагов, по имени Паравата. Это ему после битвы богов и асуров достался несравненный меч, называющийся Вайдурьяканти. Человек, который завладеет этим мечом, станет повелителем сиддхов [35], и никто не сможет победить его. Добыть же этот меч, говорят, может только герой». Когда дух, вселившийся в мальчишку, сказал мне это, отпустил я его. Тогда, в жажде раздобыть этот меч, отвратившись от всего прочего, стал я скитаться по земле. Нигде не нашел я помощников и, утратив надежду, пришел сюда, чтобы умереть».

Выслушал Мриганкадатта все, о чем поведал подвижник, и сказал ему: «Я и мои друзья поможем тебе». Обрадовался подвижник этому обещанию и, натерев ноги себе, Мриганкадатте и его спутникам волшебной мазью, благодаря которой они могли летать в поднебесье, отправился вместе с ними к жилищу нага. Отыскав примету, по которой можно было узнать вход в него, он по направлению к каждой из десяти стран света произнес заклинания, чтобы не было оттуда помех, и оставил там до ночи Мриганкадатту с его спутниками, наказав, что и как делать.

Бросив заговоренные горчичные зерна, заставил подвижник рассеяться густой туман над водой и начал тогда под деревом шиншапа совершать жертвоприношение, сопровождая его мантрами, укрощающими змей, и одолел он силой своих заклинаний все злые стихии — и землетрясение, и грозовые тучи, и всякие иные. Но тут вышла из дерева шиншапа божественной красоты дева, и позванивание ее браслетов и других драгоценных украшений было подобно произносимой мантре, очаровывающей мир. Приблизилась она к подвижнику и в один миг кокетливым взором пронзила его сердце, и он утратил стойкость. Тут она, полногрудая, прильнула к нему, и он, зачарованный, позабыл все мантры и выронил из рук чашу, с помощью которой совершал жертвенное возлияние.

И в то же мгновение явился из своего жилища нага Паравата, мрачный и грозный, как туча, окутавшая весь небосвод в день конца света, яростно сверкающий очами и издающий грозный рев. При виде его упал подвижник мертвым. Тогда Паравата обратил гнев свой на Мриганкадатту и его друзей, помогавших подвижнику, и проклял их: «Вы все, безо всякой причины связавшиеся с ним, будете разлучены на какое-то время!»

С этими словами исчез нага, и тотчас же Мриганкадатта и его друзья утратили способность слышать, а на их глаза опустилась тьма. Разбрелись они все кто куда, и хотя и искали друг друга, и звали, а оказались разлученными. Когда же миновало наваждение ночи, после долгих блужданий то в одну сторону, то в другую, обнаружил Мриганкадатта, что занесло его совсем одного в какой-то лес.

Прошло то ли два, то ли три месяца, и он все скитался по этому лесу, как вдруг однажды очутился перед Мриганкадаттой брахман Шрутадхи. Пал к ногам царевича Шрутадхи, и глаза его были полны слез. И молвил он царевичу, ласково утешающему его и расспрашивающему о судьбе своих друзей: «Не видел я их, повелитель, но куда же им еще идти, как не в город Удджайини? Ведь и тебе следует его достичь!» И побуждаемый такими речами Шрутадхи устремился царевич вместе с ним к славному городу Удджайини.

Несколько дней шли они вдвоем лесом, но вдруг перед Мриганкадаттой предстал Вималабуддхи, неизвестно откуда появившийся, и склонился перед царевичем. Радость встречи вызвала слезы на глазах у Вималабуддхи, а Мриганкадатта обнял его, усадил подле себя и спросил, не знает ли он чьего-нибудь о других пропавших. Отвечал ему, любимому всеми слугами, Вималабуддхи: «Неведомо мне, божественный, кто из них и куда девался, но ты их всех обретешь. А как это стало мне известно, я тебе расскажу. Слушай же

Проклятие нага обрекло меня скитаться неведомо где. Вот и блуждал я в восточной части этих злых дебрей до той поры, пока не привел меня, уставшего, какой-то добрый человек в обитель великого мудреца Брахмадандина. Угостил меня мудрый плодами, дал воды, и исчезла моя усталость. Пошел тут я прогуляться и, когда отошел от обители, заметил большую пещеру. Из любопытства вошел я в нее и увидел дворец из драгоценностей.

Стал заглядывать я в решетчатые его окна, и взор мой упал на женщину, вращающую колесо, обвитое роем пчел. Пчелы же устремлялись к стоявшим здесь же быку и ослу и пили одни изрыгаемую быком молочную пену, а другие извергаемую ослом кровавую пену, и от этого первые становились белыми, а другие черными и превращались в пауков. Те же плели паутину, и раз были они двух родов, то одни оплетали ею благоуханные цветы добра, а другие — ядовитые цветы зла.

А пока пауки бегали по своей паутине, явился двуглавый змей, и одна глава его была белая, а другая — черная, и стал он беспощадно жалить пауков.

Тогда собрала женщина мертвых пауков и побросала их в разные сосуды, и они ожили и снова начали ткать паутину, как прежде. Те из них, которые ткали ее на ядовитых цветах, начали рыдать от мучений, причиняемых ядом, а вслед за ними застонали и те, которые были на других цветах. Стоны тех и других нарушили размышления сидевшего там подвижника, и он, сострадательный, изверг огонь и спалил их сети. Когда сети сгорели, пауки скрылись в полом стволе бамбука, а на вершине его возникло сияние.

И тогда куда-то исчезли и женщина с колесом, и бык, и осел, а я, охваченный от всего виденного великим изумлением, продолжал бродить, пока не увидел наконец радующее взгляд озерцо, все заросшее лотосами, над которыми гудели пчелы. Оно словно звало: «Подойди сюда и полюбуйся!» Подошел я к берегу и вдруг увидел в воде густой лес, а в нем — охотника с десятилапым львенком, которого он поймал. Вырастил тот охотник львенка, а затем в гневе на его непокорность выгнал из леса. Услышал юный лев призывное рычание львицы, доносившееся из другого леса, и устремился к ней. Но тут вдруг налетел вихрь, оторвал львенку все десять лап, разметал их по сторонам. Вслед за этим явился некий муж с отвислым брюхом [36]и вернул ему все десять лап. Снова лев пошел искать львицу, и немало бед пришлось ему претерпеть. Но когда добыл он львицу — а она в прежнем рождении была его женой, — ушел с нею в свой лес.