ПОВЕСТЬ О ДУПЛЕ УЦУХО-МОНОГАТАРИ часть 1

Можно предполагать, однако, что иноземное влияние на «Повесть о дупле» не ограничивается буддийской и конфуцианской литературой религиозного и философского характера. Возможно, что на японское произведение оказала влияние и индийская повествовательная традиция, основанная на мифологии, которая проникла в Японию вне связи с буддизмом. Индийская мифология породила множество легенд и сказок, получивших распространение в различных странах. Можно предположить, что они проникли и на японские острова.

Остановимся на эпизоде из первой главы «Повести» о жизни Накатада и его матери в лесу. Отшельничество в лесу носит явно буддийский характер, идею этого важного эпизода автор мог заимствовать из житийной литературы. Но буддийское влияние на этот отрывок не исключает вопроса о других литературных влияниях. Уход в лес, отшельничество в лесу — центральный эпизод индийских эпопей «Махабхараты» и «Рамаяны». В обоих случаях уход в лес мотивирован внешними причинами: в «Махабхарате» пандавы, проиграв в кости кауравам свое царство, должны провести в лесу двенадцать лет; в «Рамаяне» мачеха Рамы, Кайкеи, добивается у царя Дашаратхи изгнания героя, чтобы обеспечить царствование своему сыну Бхарате. Но чем бы ни было вызвано отшельничество в лесу, это подготовка к подвигу, к которому призваны герои. Так, пандавы должны истребить кауравов (которые являются воплощением злых духов на земле), а Рама уничтожить Равану и царство ракшасов. Жизнь в лесу является периодом становления, морального совершенствования. Сходное значение несет в «Повести о дупле» эпизод, когда Накатада в лесу овладевает игрой на кото [66] Аналогичный эпизод присутствует и в композиции «Повести о Гэндзи», но здесь его использование абсолютно формально. В 12-й и 13-й главах Мурасаки-сикибу описывает пребывание Гэндзи в ссылке, что соответствует отшельничеству. Как и в «Повести о дупле», пребывание героя в ссылке предшествует его возвышению, но это возвышение обусловлено чисто внешними причинами, и ни о каком перерождении Гэндзи в течение этого периода в романе нет и речи. Так в романе Мурасаки-сикибу мотив отшельничества отходит от своих мифологических истоков и превращается в чисто структурный элемент композиции. .

Огаль этого эпизода говорит скорее в пользу влияния мифологической традиции, чем буддийской литературы. Автор «Повести о дупле» довольно подробно описывает лесную чащу, обстановку, в которой живут герои: разнообразные деревья и животных, которые приходят к дуплу слушать музыку. Кроме того, в композицию этого фрагмента включена сцена, обнаруживающая близость к индийской повествовательной традиции: это встреча малолетнего Накатада с медведями. Коно Тама находит тут параллель с китайскими историями о сыновней почтительности. Но возможно и другое происхождение эпизода с медведями.

В третьей книге «Махабхараты», «Лесной книге», есть «Сказание об удаве» (гл. 173–178), повествующее о том, как Бхимасена был схвачен огромным удавом. Бхимасена умоляет змея отпустить его, спасает же его старший брат Юдхиштхира, он освобождает змея (царя Нахушу, который за свою гордыню был превращен в удава) от проклятия. Аналогию между этой историей и упомянутым эпизодом из «Повести о дупле» можно усмотреть в речах, которые произносят Бхимасена перед удавом и Накатада перед медведями. Бхимасена, в частности, говорит:

Но я говорю не столько за себя, хотя [меня ожидает] смерть, сколько из-за братьев своих, изгнанных из царства и живущих в лесу. Суровый Химаван полон якшей и ракшасов. [Братья] встревожатся, станут меня искать. А узнав о моей гибели, они совсем падут духом, потому что именно я, горя желанием [вернуть наше царство], поддерживал [дух] этих праведников. […] Я печалюсь о нашей несчастной матери, горячо любящей своих сыновей. Она всегда мечтает о том, чтобы мы были сильней врагов. Если, о змей, я погибну, то не сбудутся те надежды, которые она, беззащитная, на меня возлагает. И верные [мне] как своему наставнику доблестные близнецы Накула и Сахадева, которым всегда служит помощь моих рук, опустят крылья, [когда узнают] о моей смерти, и мужество, стойкость покинут их, убитых горем [67] Махабхарата. Книга третья, Лесная (Араньякапарва) / Пер. с санскр., предисл. и коммент. Я. В. Василькова и С. Л. Невеловой. М.: Наука, 1987. С. 360–361 (Памятники письменности Востока. LXXX). .

Как Бхимасена рассказывает удаву о своих братьях и матери, так и Накатада пытается разжалобить медведей рассказом о своей матери, которая без него погибнет. Обе речи чрезвычайно близки друг другу по своему содержанию и построению. Ничто не доказывает, что «Сказание об удаве» — в форме, зафиксированной в своде «Махабхараты», — было известно автору «Повести о дупле» и непосредственно повлияло на создание указанного эпизода. Но можно предположить, что какой-то вариант этого сказания, где роль агрессора могли играть различные животные (и медведи, часто упоминаемые в индийском эпосе, в том числе), был известен в Японии автору «Повести о дупле».

Индийским влиянием можно объяснить и следующую деталь в конце второй главы «Повести». Отец ушедшего в монастырь юноши хочет сделать из одного из волшебных кото , когда-то преподнесенного ему Тосикагэ, на котором любил играть его исчезнувший сын, статую Будды. «Но ни десять тысяч воинов, ни известные силачи не могли разрубить кото , на нем не осталось даже царапины, как не остается на металле следов от росы. Мастера измучились и не знали, что делать. В то время, как люди выбивались из сил, в небе неожиданно грянул гром, хлынул дождь, кото поднялось само по себе и исчезло в небесах».

Об исчезновении волшебных предметов, выполнивших свою функцию на земле, рассказывает и индийский эпос. Таким же образом в «Махабхарате» исчезает в небе копье Карны, убившее сына Бхимасены, Гхатоткачу: копье пронзило сердце Гхатоткачи и затем, сияя, улетело в ночное небо и заняло свое место среди созвездий [68] Le Mahabharata / Extraits traduits du Sanscrit par Jean-Michel Peterfalvi. Introduction et commentaires par Madeleine Biardeau (deux vol.). Paris: Flammarion, 1985. Vol. 2. P. 133. . Точно так же исчезает в небе колесница, на которой Рама после победы над Раваной возвращается в свое царство [69] Le Ramavana de Valmiki / Trad, en francais par Alfred Roussel. 3 vol. Paris: A. Maisonneuve, 1979. Vol. 3. P. 418 (BibliothSque orientale. VI–VIII). .

Мифологическую основу имеет история путешествия Тосикагэ в первой главе «Повести», здесь явны элементы волшебной сказки. Два положения, основные в волшебной сказке, представлены в истории путешествия Тосикагэ с исключительной четкостью: странствование героя представляет собой не что иное, как путешествие в страну мертвых, и имеет значение инициации юношества [70] Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1986. С. 52–111. . Путешествие Тосикагэ — это странствование в загробном мире, для живых существ обычно недоступном. Тосикагэ достигает преддверия рая Чистой земли Западного мира, где, по верованиям амидаистов, сам будда Амитабха в сопровождении бодхисаттв встречает душу усопшего праведника [71] Обычно будда Амида изображается в сопровождении бодхисаттв Канной и Сэйси (санскр. Авалокитешвара и Махаштхамапрапта), но не Мондзю (Мапджушри), как в «Повести». . Второе положение подчеркнуто в «Повести о дупле» еще и тем, что Тосикагэ обучается музыке, имеющей все признаки тайной науки волшебных сказок, которую юноши приобретают во время обряда инициации [72] Пропп В. Я. Указ. соч. С. 103–106. . Имеются и другие соответствия — например, завязка, описывающая семью героя, счастливое и спокойное существование которой нарушается необходимостью отправить сына в путь [73] Там же. С. 46–47. , что в «Повести» мотивировано повелением императора, включившего Тосикагэ в состав посольства в Китай. В строгом соответствии с волшебной сказкой, где герой преодолевает возникающие на пути препятствия — пропасти, горы и реки — с помощью различных животных [74] Там же. С. 207–210. , Тосикагэ преодолевает препятствия на павлине, драконе и слоне.