Сэй-Сёнагон - Записки у изголовья (Полный вариант)

— От вас, видно, ничего не дождешься, — бросил мне Таданобу и страшно насмешил меня.

Однажды вечером То-но бэн Юкинари посетил апартаменты императрицы и до поздней ночи беседовал со мною.

— Завтра у императора День удаления от скверны и я тоже должен безвыходно оставаться во дворце. Нехорошо, если я появлюсь там уже за полночь, в час Быка [236] Два часа ночи. , — с этими словами он покинул меня.

Рано утром мне принесли несколько листков тонкой бумаги, на какой пишут куродо в дворцовом ведомстве. Вот что я прочла:

«Наступило утро, но в сердце моем теснятся воспоминания о нашей встрече. Я надеялся всю ночь провести с вами в беседах о былом, но крик петуха помешал мне…»

Письмо было пространно и красноречиво.

Я ответила:

«Уж не тот ли обманный крик петуха [237] В «Исторических записках» Сыма Цяня помещен рассказ из эпохи «Борющихся царств» (403–221 гг. до н. э.), когда в Китае было несколько отдельных враждующих между собою царств. Мэнчан-цзюнь (правитель Мэнчана), внук Циского князя, был приглашен в могущественное царство Цинь, где он стал министром, но потом навлек на себя подозрение в измене и был вынужден бежать. Он с несколькими спутниками (число их Юкинари указал ошибочно) достиг пограничной заставы Ханьгу, но она была заперта на ночь, а погоня уже настигала беглецов. Тогда один из них закричал петухом, все петухи вокруг отозвались, и ворота открылись. , что глубокой ночью спас Мэнчан цзюня?»

Ответ Юкинари гласил:

«Предание повествует, что обманный крик петуха, будто бы возвестившего зарю, открыл заставу Ханьгу и помог Мэнчан цзюню бежать в последнюю минуту вместе с отрядом в три тысячи воинов, но что нам до той заставы? Перед нами „Застава встреч“».

Тогда я послала ему стихотворение:

Ответ пришел немедленно:

Епископ Рюэн с низкими поклонами выпросил у меня первое стихотворное послание, а второе — с ответом Юкинари — взяла себе императрица.

Вот почему я не смогла одержать победы в этом поэтическом состязании, последнее слово о «Заставе встреч» осталось не за мной. Какая досада!

Увидев меня, Юкинари воскликнул:

— Ваше письмо прочитали все придворные…

— О, это доказывает, что вы и вправду влюблены в меня! Как не поделиться с людьми тем, что тебя радует! И наоборот, неприятные вещи незачем предавать широкой огласке. Ваше письмо я спрятала и не покажу никому на свете. Действовали мы по-разному, но намерения у нас были в равной степени хорошими.

— Как тонко вы все поняли и как разумно поступили! Обычная женщина стала бы всем и каждому показывать мое письмо, приговаривая: «Вот, посмотрите, до чего глупо и гадко!» Но вы не такая, — со смехом сказал Юкинари.

— Что вы, что вы! Я не сержусь на вас, напротив, весьма благодарна, ответила я.

— Как хорошо, что вы спрятали мое письмо! Если б все о нем узнали, я стал бы вам ненавистен. Позвольте мне и в будущем рассчитывать на вашу доброту.

Вскоре после этого я встретила второго начальника гвардии Цунэфуса.

— Знаете ли вы, какие хвалы пел вам господин Юкинари? Он рассказывал о той истории с письмами… Приятно, когда люди хвалят ту, которая дорога твоему сердцу, — говорил он с горячей искренностью.

— Выходит, я услышала сразу две радостных вести, во-первых, Юкинари лестно обо мне отзывается, а во-вторых, вы включили меня в число тех, кого любите, — сказала я.

— Странно! — ответил он. — Вы радуетесь, как новости, тому, что давно вам известно.

Темной безлунной ночью, в пятом месяце года, вдруг раздались громкие голоса:

— Есть ли здесь фрейлины?

— Это звучит необычно! Выйди посмотреть, в чем дело, — приказала мне императрица.

— Кто там? Почему так оглушительно кричите? — спросила я.

В ответ молчание, но вдруг штора приподнялась и послышался шелест… Я увидела ветку бамбука «курэ`» [238] Бамбук «курэ`» — (т. е. китайский) бамбук-листоколосник, с узкими листьями. В китайской литературе его персонифицируют, называя «другом» и «этим господином». Бамбук «курэ» рос в саду возле дворца Сэйрёдэн. !

— О, да здесь «этот господин»! — воскликнула я.

— Скорей, скорей, пойдем расскажем государю, — сказал один из тех, кто принес ветку. И они поспешили бегом: Бэн-тюдзё, сын министра церемониала, и компания молодых куродо шестого ранга. Остался только То-но бэн Юкинари.

— Забавно, право! Вдруг все убежали… Им не терпится рассказать государю, — заметил он, глядя им вслед. — Мы ломали ветки бамбука в саду возле дворца, замыслив сочинять стихи. Кто-то предложил: «Пойдем к апартаментам императрицы, позовем фрейлин, пусть и они примут участие». Но, едва увидев бамбук «курэ». вы сразу воскликнули «этот господин». Ну не удивительно ли? От кого только вы узнали, что так зовут бамбук «курэ» в китайской поэзии? Дамы обычно и понятия о нем не имеют, а вам известны такие редкие слова…

— Да нет, уверяю вас, я не знаю, что бамбук «курэ» зовется в поэзии «этот господин». Просто я думала, что кто-то хочет заглянуть к нам в покои. Боюсь, сочли нескромной.

— Да, действительно, такие тонкости не каждый знает, — сказал Юкинари.

Пока мы с ним вели беседу на разные серьезные темы, придворные вновь пришли толпой, напевая:

Посадил бамбук в саду и дал ему прозванье «этот господин» [239] Цитата из поэтического предисловия к стихотворению, написанному по-китайски японским поэтом Фудзивара-но Ацусигэ (Х в.). .

— Но ведь вы же условились во дворце, что будете сочинять стихи? Почему же так внезапно отказались от своей затеи? Зачем ушли? спрашивал их Юкинари. — Сомнительный поступок, как мне кажется.

— Нам напомнили знаменитейшие стихи о бамбуке, — стали оправдываться придворные. — Как могли мы вступить в состязание с ними? Уж лучше промолчать! Все равно дворец уже гудит от разговоров… Сам государь слышал об этой истории и нашел ее очень забавной.

Вместе с То-но бэном Юкинари они начали повторять снова и снова все тот же самый поэтический отрывок. Любопытная сцена! Дамы вышли на звук голосов, завязались разговоры и не замолкали до самого рассвета. Когда настало время уходить, мужчины снова стали скандировать строку о бамбуке, и хор их голосов долго слышался вдали.

Рано утром Сёнагон-но мёбу, дама из свиты императора, принесла императрице письмо от государя, в котором он рассказывал о вчерашней истории.