Эпосы, легенды и сказания - Две монахини и блудодей

– Этот Куай работал у меня вчера, а сегодня привел людей. Стало быть, ему все известно. Не иначе, как кто-нибудь из наших проболтался, а этот пес тут же побежал с доносом в дом Хэ. Никто другой нашу тайну выведать не мог.

Ученица Цзин-чжэнь стояла ни жива ни мертва. Она горько раскаивалась в том, что сказала мастеровому накануне.

– Этот Куай давно замышлял что-то недоброе, – сказала одна из послушниц Кун-чжао. – Позавчера он подкрался к кухне и подслушивал наши разговоры. Мы его, правда, заметили и прогнали. А кто проболтался, мы не знаем.

– Ладно, об этом потом, а что сейчас делать? – остановила Кун-чжао свою ученицу.

– Бежать! Другого выхода нет! – решила Цзин-чжэнь.

– Но ворота под охраной, – напомнила Кун-чжао.

– Сейчас узнаем, что делается у задних ворот, – сказала Цзин-чжэнь и отправила прислужника посмотреть.

Прислужник вернулся и сообщил, что у задних ворот никого нет. Наказав ему крепко запереть двери дома, обрадованные монахини собрали все серебро – остальное добро приходилось бросить – и выскользнули через задние ворота, заперев их за собою снаружи.

– Где нам укрыться? – спросила Кун-чжао.

– Большой дорогой идти нельзя – нас тут же заметят. Пойдем тропкою. Пока спрячемся в обители Безмерного Блаженства. Обитель малолюдная, искать нас там не станут, – отвечала Цзин-чжэнь. – Наставница Ляо-юань – добрая наша знакомая, она не откажет нам в пристанище. А когда буря уляжется, мы найдем новое укрытие, понадежнее.

Кун-чжао одобрила ее план. Не обращая внимания на ямы и кочки, все побежали по тропинке к монастырю Безмерного Блаженства. Но это уже к нашему рассказу не относится.

Теперь вернемся к тому, что происходило в обители, покинутой монахинями. Толпа слуг под присмотром госпожи Лу усердно работала под кипарисом. Заступами они разрыли землю и увидели следы извести. Все поняли, что добрались до могилы. Но известь, смешанная с водою, затвердела и сделалась как камень. Чтобы этот камень раздробить, потребовалось много времени. Наконец появилась крышка гроба. Госпожа Лу зарыдала. Слуги очистили края крышки, но она все не поддавалась. Тем временем караульные у ворот, подстрекаемые неудержимым любопытством, бросили свой пост и тоже побежали в сад посмотреть, что там делается. Увидев, что работа остановилась, они дружно кинулись на помощь. Гроб быстро очистили целиком, кто-то всунул под крышку топор, нажал, и крышка отскочила. Но когда посмотрели на умершего, то увидели, что в гробу лежит не Да-цин, а монахиня. Все остолбенели от неожиданности. Сбившись в кучу, слуги едва смели взглянуть друг другу в глаза. Внимательно осмотреть мертвое тело никто не решился, и крышку поспешно закрыли.

Что ты говоришь, рассказчик! Ведь Хэ Да-цин умер совсем недавно. Неужели супруга не узнала своего мужа, хотя бы даже и с обритою головой?

Нет, почтенные слушатели, все правильно! Когда Хэ Да-цин ушел из дома, он был в расцвете сил и красоты. У монахинь, как вы помните, он захворал, долго лежал в постели и отощал до того, что от прежнего Да-цина остались лишь кожа да кости. Он бы, пожалуй, и сам себя не узнал, если бы взглянул в зеркало. К тому же слуг и жену сбила с толку бритая голова умершего, и все решили, что это монахиня.

Госпожа Лу накинулась на Третьего Куая.

– Я тебе приказывала разузнать все наверняка, а ты притащил мне пустую сплетню! Комедию разыграл! Как нам теперь быть?

– Послушница все ясно сказала. Какая уж тут сплетня… – пробормотал сконфуженный Куай.

– В гробу-то монахиня, а ты еще споришь! – воскликнули слуги.

– Наверно, не там рыли, надо копать в другом месте.

– Нельзя! Никак нельзя! – вмешался какой-то старик, родич Хэ Да-цина. – Того, кто вскроет гроб, закон карает смертью. И кто разроет могилу – тому тоже смертная казнь! Мы уже совершили преступление, а если выкопаем еще одну монахиню, вина наша утяжелится вдвое. Надо как можно скорее оповестить обо всем начальство и строго допросить ту послушницу. Может быть, удастся кончить дело полюбовно. Но если монахини нас опередят и явятся к властям первые, не миновать нам беды!

С этими словами все согласились. Слуги побросали лопаты и заступы на землю и гурьбой повалили из сада. Вместе с хозяйкою, госпожою Лу, они обошли всю обитель до главных ворот, но ни одной монахини не встретили.

– Плохо! Плохо! – сказал тот же старик. – Не иначе, монахини отправились к местным властям или же прямо в суд! Надо скорее уносить ноги!

Слова старика нагнали на всех такого страха, что обитель мигом опустела. Госпожа Лу бросилась к своему паланкину и вместе с родичами поспешила в Синь-ганьский ямынь, чтобы подать прошение. Когда они добрались до города, оказалось, что по дороге половина родичей успела скрыться.

Среди слуг, которых госпожа Лу приводила в монастырь, был поденщик Мао, по прозвищу «Шалопут», Он решил, что в гробу непременно должны быть какие-нибудь драгоценности. Спрятавшись в сторонке, Мао дождался, пока все уйдут, и снова побежал к могиле. Он обшарил весь гроб и даже платье умершего, но ничего не нашел. И тут – как видно, это было определено судьбою, – каким-то неловким движением он сдернул с умершего штаны. То, что он увидал, немало его развеселило.

– Эге! Да это не монахиня, а монах, – засмеялся Шалопут.

Он закрыл крышку, вышел из сада и огляделся. В обители никого не было. Мао осторожно пробрался в покои Кун-чжао. Там он отобрал несколько ценных вещиц, спрятал их за пазуху и, покинув обитель, быстро зашагал к городу.

Как раз в эту пору начальник уезда уехал куда-то по делу, и госпожа Лу ожидала его у ямыня. Мао Шалопут присоединился к ожидающим.

– Не тревожьтесь! – начал он. – Я надумал еще раз осмотреть тело и, когда вы все ушли, вернулся. И что же, как вы думаете, я обнаружил? Правда, это не господин Хэ, но в гробу лежит не монахиня, а монах.

– Прекрасно! – обрадовались родичи Хэ Да-цина. – Наверное, его уморили монахини. Любопытно бы узнать, из какого он монастыря.

Удивительные вещи случаются иногда в Поднебесной! Только что Шалопут закончил свой рассказ, как из толпы выходит старый монах.

– Вы говорите, что монахини уморили монаха? Как он выглядит? В каком монастыре его нашли?

– В обители Отрешения от мирской суеты. Мы нашли его на восточном дворе. Наверное, он скончался совсем недавно. Лицо у него продолговатое и худое, щеки желтоватые.

– Да это мой ученик, не кто, как он! – промолвил старый монах.

– Как же он туда попал? – удивились присутствующие.

– Видите ли, я настоятель монастыря Великого Закона, мое имя – Цзяо-юань. У меня был ученик Цюй-фэй, двадцати шести лет от роду. Учиться он не любил и не хотел, и я ничего не мог с ним поделать. В третью луну он пропал и до сих пор не вернулся, Родители, вместо того чтобы бранить сына за лень и нерадивость, постоянно его оправдывали, а потом, когда он исчез, заявили властям, будто это я свел его в могилу. Сегодня дело будет разбираться. Если умерший – действительно мой ученик, обвинение с меня снимается.