Ли Юй - Двенадцать башен

Через три дня после обручения господин Лу пригласил к себе Ту и Гуаня, а чтобы Гуань не отказался, приложил к пригласительной карточке такую записку: «Еще древние говорили, что следует остерегаться путаных родственных браков. Однако нужно ли верить всем этим сонным бредням? Сегодня умеющий толковать сновиденья устроил два брака сразу. Так стоит ли из-за мелких сомнений и суетных мыслей разрушать великую церемонию Ли [51] Ли — ритуал, церемония, одно из важнейших понятий конфуцианской этики. Также определенные нормы поведения и правила, которые следует строго соблюдать. ? К сему кисть прилагаю».

На первые строки Гуань не обратил внимания, но слова о «великой церемонии Ли» заставили его призадуматься. Свято почитавший ритуал, он не смел отказаться от приглашения и на следующий день отправился с визитом к новому родственнику. К его удивлению, в доме Лу оказался инспектор Ту. Хозяин дома предложил гостям занять почетные места на специально расстеленных по этому случаю циновках. Сам Лу, как и положено хозяину, занял «низкое» место [52] «Низкое» место. — Согласно кодексу бытовых церемоний при встрече гостей каждый занимал определенное место за столом. Хозяину полагалось «низкое» место, напротив гостя, возле дверей. Гость обычно сидел на «высоком» (верхнем) месте, обратясь лицом к югу. . Он совершил четыре поклона, повернувшись к гостям, а потом еще четыре низких поклона перед Гуанем.

— Первые четыре поклона — это в честь заключения брака, — промолвил он. — И еще я хотел принести вам свои извинения. Если в чем-нибудь я и виновен, прошу вас, почтенный родственник, явите ко мне снисхождение.

— Я ведь знаю, что вы терпеть не можете всяких церемоний. Что же нынче их развели? — удивился Гуань. — Или решили уподобиться мне?

— Посмею ли я? — вскричал Лу. — Нет, все дело в том, что с того памятного дня, дня помолвки, я совершил немало прегрешений. Столько натворил бед, что и не счесть? Но поскольку мы породнились, я прошу у вас снисхождения. Как говорится в пословице: «Если сын оскорбит отца, его наказывают батогами». А ведь мы теперь родственники — свояки. В общем можно считать, что я принес вам свои извинения! А теперь ругайте, не ругайте — мне все едино!

Гуань ничего не понял и решил, что это обычная дань вежливости. В этот момент у входа в дом грянула музыка, раздался бой барабанов. В неистовом шуме невозможно было услышать не только собеседника, но и себя самого. От грохота, казалось, вот-вот лопнут барабанные перепонки. Вдруг из соседней залы появились жених и невеста в сопровождении целой толпы служанок. Они встали на коврик и склонили головы, дожидаясь, когда наступит время совершать положенные поклоны. Слева от них стояла дочь Гуаня, жениха рядом с ней не было.

— Как ты смела встать на неположенное место! Ты что, правил не знаешь? Почему нарушила церемонию? Прочь отсюда! — громко крикнул Гуань, но его никто не услышал. Трое молодых людей хотели отвесить ему поклон, но Гуань отпрянул, пытаясь уклониться от подобного проявления вежливости. В этот момент к нему подбежали хозяин дома и инспектор Ту. Они схватили его и сжали, словно в тисках. Гуань не мог даже шевельнуться, стоял столбом, и трое молодых людей успели низко ему поклониться. Потом они удалились, и музыка стихла. Лицо Гуаня выражало полную растерянность.

— В чем дело? Почему моя дочь совершала брачные поклоны без жениха? Почему я должен принимать поклоны от вашей дочери и ее жениха? Что за странные правила? Что за порядки! Прошу объяснить!

— Не стану вас больше обманывать, сват! — сказал Лу. — Эта девушка — моя приемная дочь, а юноша — приемный сын. В то же время он и ваш зять, так как занимает в этом доме восточное ложе [53] Восточное ложе — образ жениха и зятя. Выражение восходит к истории знаменитого каллиграфа Ван Сичжи. Некий вельможа заслал к его отцу сватов, надеясь выдать свою дочь за одного из его сыновей. Согласно легенде молодой каллиграф в это время сидел на восточном ложе и не обратил внимания на гостей. Он и стал зятем вельможи. . Поскольку нынче он выполняет тройную обязанность, ему положено трижды совершить четыре поклона, то есть всего двенадцать. Почетный сват, вы человек неглупый, неужели же вы до сих пор ничего не уразумели?

Гуань задумался, потом спросил:

— Что вы имеете в виду? Я и в самом деле не понимаю! Все как-то перепуталось! Скажите, наконец, чья нынче свадьба! Или мне все это снится?

— Помните, в своей записке я упомянул о сне, но этот сон придумал вовсе не я. Вспомните тот день, когда я в первый раз пришел к вам в качестве свата. Вы дали мне странный ответ, написав его на столе. Вот тогда сон и пустил свой первый корешок... Человеческая жизнь не что иное, как сон [54] ...жизнь — не что иное как сон... — Понятие даосской философии, одним из важных постулатов которой является идея иллюзорности, нереальности человеческого бытия. , сон же не есть нечто достоверное. А раз так, то любую свою промашку попытайтесь обратить себе на пользу. Так, например, давайте подведем сейчас к благополучному завершению весенний сон, который сегодня приснился...

Кажется, только теперь Гуань наконец уразумел, что произошло.

— Господин Лу, я считал вас порядочным человеком. Как же вы пошли на столь низкий обман, вместо того чтобы открыто, без утайки, рассказать о своих намерениях? К чему надо было заманивать меня в ловушку?

— В свое время я пытался вам объяснить, но вы, сударь, не дали мне вразумительного ответа, а отделались туманными намеками. Поэтому мне оставалось лишь прибегнуть к хитрости и нести всякий вздор. Не скрою, я обманул не только вас, но известным образом и вашу дочь. Верно, сударь, вы оказались в весьма нелепом положении. Каюсь, виноват! Но поймите, ведь я пренебрег собственными интересами ради ваших. Заметьте, во время брачной церемонии ваша дочь стояла слева от жениха, а моя заняла нижнее место. Вы понимаете, что это значит? Это значит, что ущерб потерпел ваш покорный слуга, сыгравший роль мошенника-свата, правда, достаточно благородного. Второго такого, как я, вы вряд ли найдете. Так что советую вам отринуть прочь обиды и явить снисхождение!

Гуань задумался. Выражение его лица смягчилось.

— Неужели юноша после моего отказа не мог найти себе другую невесту? — спросил он. — И зачем вам понадобилось брать его в приемные сыновья? У вашей дочери мог быть более достойный жених... Непонятно, почему надо было выдавать за него наших дочерей? Я уже не говорю о том, что во всей этой истории вы проявили непорядочность.

— Об этом лучше помолчим, — проговорил Лу. — Если вы начнете доискиваться причин, боюсь, сударь, не мне, а вам придется каяться в ошибках и класть мне четыре поклона.