Ли Юй - Двенадцать башен

В конце правления Мин в уезде Дунлю области Чичжоу под Нанкином жил ученый-сюцай. Мы запомнили лишь его фамилию, а имени так и не узнали. Неведомо нам также, из какой семьи происходила его супруга. Но поскольку наша история вполне достоверна, мы не станем придумывать нашим героям имена и правду превращать в вымысел, а потому назовем их сюцай Шу и госпожа Шу. Надо бы сказать, что, хотя род Шу был весьма многочислен, у предков нашего героя в семи поколениях рождался всего один ребенок. Братьев и сестер у них не было, поэтому линия рода шла от отца к сыну. А все оттого, что среди Пяти нравственных установлений, видимо, одного не хватало! Помните слова из «Четверокнижия»: «У других есть братья, а у меня никого!» Эта фраза стала как бы отличительным знаком семьи Шу.

Еще в молодые годы сюцай взял себе в жены девицу из именитой семьи, женщину достойную и неглупую, к тому же весьма привлекательную. Очень скоро жена стала опорой в доме. Супруги нежно любили и хорошо понимали друг друга. А их радости на супружеском ложе даже описать трудно. Одна беда — много лет женщина была бесплодна и понесла, лишь когда ей исполнилось тридцать. Счастливую весть тотчас сообщили всем родственникам, с тем чтобы те обратили мольбу к небесам: «Умоляем послать чадо здоровым, и пусть, если зачата девочка, на свет появится мальчик». И что бы вы думали? Женщина действительно родила мальчика. «Ясен взор его, чисты его брови», — так обычно говорят о благородном облике младенца. Понятно, радость сюцая не знала границ. Вся родня молилась за здоровье новорожденного. При рождении ребенок не умер, на свет появился вполне здоровым, поэтому родители смотрели на него словно на чудо. А в это время соседи за спиной усмехались: «Ну и глупцы!» Вы спросите, почему они так говорили? Потому что в ту пору к северу и к югу от Большой реки [323] Большая река. — Имеется в виду река Янцзы. везде бесчинствовали разбойники. Встретят женщину — осквернят, увидят младенца — убьют. Случалось и хуже. Убьют женщину на сносях, извлекут у нее из нутра жир, приготовляют особый состав и пропитывают факелы. А то привяжут младенца к шесту и стреляют в него из лука и самострела, будто в мишень. Вот почему девять из десяти женщин предпочитали избавиться от плода, чтобы не погибнуть от руки злодеев. Во многих семьях новорожденных топили в реке, чтобы они не достались разбойникам. Узнав, что Шу и его жена радуются рождению младенца, соседи стали говорить, что сам Шу — свихнувшийся книжник, а жена его — блаженная.

— Такая красотка непременно попадет в руки подорожника! — судачили они. — Потеряет честь и достоинство. А младенца либо пристрелят, либо зарежут. А они блаженствуют, видно, забыли, в какое время живут.

Так оно и было. Сюцай, давно мечтавший о сыне, который станет продолжателем рода, не думал о возможных бедах. И лишь когда ребенок появился на свет, стал прислушиваться к разговорам, которые вели гости, приходившие с поздравлениями. Наконец он понял, что в это смутное время наследник — дар хрупкий и недолговечный и в любой момент может погибнуть от руки разбойников. Во что бы то ни стало следует его уберечь от беды. А для этого необходимо разлучить младенца с матерью. Но проживет ли он без материнского молока? Неужели нить, которая тянется уже несколько поколений, вдруг оборвется? Нет ребенка — плохо, появился наконец — еще хуже, ведь все равно погибнет. От горестных дум сюцай готов был плакать и поделился своими тревожными мыслями с женой.

— Что беспокоит вас? — спросила жена. — Хотите, чтобы я лишилась жизни и сохранила честь, осталась чистой, как лед, и непорочной, как яшма, или же чтобы я спасла свою жизнь и сохранила наше дитя? Словом, желаете ли вы, чтобы я по-прежнему оставалась вашей супругой и, как говорится, держала в руках пест и ступу?

— Это было бы прекрасно, но, увы, совместить оба твоих желания сейчас невозможно. Если вы с сыном попадете в руки злодеев, то непременно погибнете. Поэтому прошу, не рискуй понапрасну, а постарайся уберечь частицу моей плоти, как говорят: «Сохрани главное, презрев мелкое».

— Значит, вы хотите, чтобы прежде всего я уберегла наше чадо, а до женской чести вам нет никакого дела? Но вам ведь известно, что высшее достоинство женщины — ее целомудрие, оно важнее всех остальных добродетелей. Эту старую истину вам следовало бы знать, поскольку вы человек ученый. Я прежде от вас не слышала, что, поступившись большой истиной, можно сохранить малую!

— Верно! Но сейчас все в жизни переменилось, поступить надо как-то иначе. К примеру, находясь в положении Яо и Шуня, проявлять вежливую уступчивость [324] Проявлять вежливую уступчивость — см. коммент. 46. , оказавшись же на месте Тана и У [325] Тан и У. — Имеются в виду правители династий Шан и Чжоу, которые вели жестокие войны со своими противниками. , прибегать к жестоким карам. Ты спросишь, почему это так? Потому что названные государи жили в разных условиях. Так и у нас. Если ты сохранишь жизнь нашего чада, продолжающего нить рода, если вырастишь его, это будет великим подвигом, не имеющим ничего общего с деяниями тех, кто по собственной воле падает в сточную канаву.

— Быть может, и так. Допустим, я ценой позора сумею вырастить сына. Через какое-то время вы нас найдете, и мы снова соединимся, как мясо с костями. Но скажите по совести, сможем мы в этом случае сохранить прежние чувства друг к другу? Когда-то я видела пьесу «Полоскание шелка» [326] Пьеса «Полоскание шелка» — написана в эпоху Мин драматургом Лян Чэньюем. В ней говорится о распре между государями царств Юэ и У, о красавице Сиши, которая сыграла большую роль в осуществлении плана правителя царства Гоуцзяня. По легендам, Сиши, прежде чем получила признание при дворе Юэ, была простой крестьянкой. о красавице Сиши, которая после гибели Уского дома последовала за Фань Ли [327] Фань Ли — см. коммент. 266. , вернувшись к озерам [328] ...Вернувшись к озерам. — По одной из легенд, Сиши вернулась к Фань Ли, и они уехали к Пяти озерам. . На ее месте я умерла бы от стыда! Всем известно, что поначалу из-за мести, которую хотел осуществить государь, она лишилась целомудрия и доброго имени, но зрители, как я помню, не очень-то строго судили Сиши, видно, считая, что ей удалось сберечь прежние чувства. А по-моему, после восстановления чести страны ей лучше бы принять смерть, покончив с собой. Однако она не сделала этого, напротив, подобная оскверненной яшме, вернулась к Фань Ли, своему прежнему мужу. Сиши считают несравненной красавицей, когда-либо существовавшей в нашем мире. Я же думаю, что она первая в истории бесстыдница. На ее месте я запретила бы ставить эту мерзкую пьесу о возвращении к озерам. Хорошенько запомните то, что я сейчас сказала, это послужит вам хорошим уроком.