Бади аз-Заман ал-Хамадани - Макамы

Он тогда:

— Я сам их сниму.

Приблизился он ко мне вплотную, а я незаметно протянул руку к ножу, что был спрятан в туфле. Пока злодей был занят моей туфлей, я ему нож в живот всадил и до самой спины протащил. Губ своих он уже не разомкнул, словно камень ему рот заткнул.

Я медлить не стал, руки всем развязал. Вещи убитых мы меж собой поделили, друга погибшего похоронили. И снова в путь пустились побыстрей и до Хомса добрались за пять ночей. Мы остановились на рынке, в незанятом месте, и увидели там мужчину, стоявшего с сыном и дочерью вместе. Посох был у него и сума, а говорил он такие слова:

Г оворит Иса ибн Хишам:

И тогда я подумал: «Человек этот — Александриец, о ком я был наслышан и о ком расспрашивал. Да, это он!» Я тихонько подошел к нему и сказал:

— Назначь сам, сколько тебе причитается.

Он ответил:

— Дирхем.

Я сказал:

И добавил:

— Дирхем умножим на два, на три, на четыре, на пять, — и так продолжал до двадцати считать. Затем спросил:

— Сколько же тебе дать?

Он ответил:

— Двадцать лепешек.

Я приказал дать ему, что он просил. Тогда он сказал:

— Нет удачи при невезении и нет избавления при лишении.

Р ассказывал нам Иса ибн Хишам. Он сказал:

Как-то раз, когда мы были в Джурджане в кругу друзей и беседовали, оказался в нашей компании человек, который держал в памяти и передавал многие истории об арабах, а именно Исмат ибн Бадр ал-Фазари. Зашла у нас речь о тех, кто уклонился от спора с противником из благоразумия, и о тех, кто уклонился от спора с противником из презрения к нему. Упомянули ас-Салатана ал-Абди и ал-Баиса [23] Ас-Салатан ал-'Абди и ал-Баис — малоизвестные поэты конца VII—начала VIII в. и какое презрение выказывали к ним Джарир и ал-Фараздак [24] Джарир и ал-Фараздак — Джарир (ок.653—732) — панегирист иракского наместника ал-Хаджжаджа и омейядских (дамасских) халифов; особенно прославился как мастер сатиры. Фараздак (ал-Фараздак, ок.640-732?) - панегирист омейядских халифов, вел многолетнюю перебранку в стихах с Джариром. . Исмат сказал:

Я расскажу вам, что я видел собственными глазами, а не передаю с чужих слов. В то время как я путешествовал по областям племени тамим на верблюдице отменной и вел в поводу для нее сменную, появился передо мной всадник на темно-бурой верблюдице, плюющейся пеной. Когда мы, поравнявшись, чуть не столкнулись, он громко произнес:

— Мир тебе!

Я откликнулся:

— И тебе мир и милость Бога и его благословение! Кто ты, о рыцарь громогласный, говорящий слова прекрасные?

Он ответил:

— Я — Гайлан ибн Укба, Зу-р-Румма [25] Гайлан ибн 'Укба (по прозвищу Зу-р-Румма) — современник Джарира и ал-Фараздака (ум. 735), поэт-бедуин традиционного направления. .

— Рад видеть тебя, герой знаменитый, знатностью своей именитый, тот, чьи слова слышны повсюду.

— Да будут долины твои обширны, соседи мирны. А ты кто?

— Исмат ибн Бадр ал-Фазари.

— Да продлит Бог твою жизнь! Рад я славного друга найти, с тобою нам по пути.

Мы поехали вместе, и когда стал донимать нас полуденный зной, он сказал:

— Исмат, не поспать ли нам, что-то солнце припекает.

Я ответил:

— Как тебе угодно.

Мы направились к деревьям ала, похожим на девушек, локоны распустивших, и к зарослям тамарисков, шеи свои склонивших. Мы расседлали верблюдов, сели и принялись за еду, но Зу-р-Румма ел очень мало. Потом мы совершили молитву и расположились в тени тамарисков для полуденного сна. Зу-р-Румма улегся, я сделал то же самое: землю под спину себе подстелил, да только сон ко мне не спешил. Тут я увидел невдалеке верблюдицу, изнуренную солнцем, с большим горбом и без седла, а рядом спал человек, как видно, приставленный к ней, — то ли погонщик наемный, то ли раб подневольный. Однако я тут же отвлекся от них — ведь то, что тебя не тревожит, надолго привлечь не может. Зу-р-Румма поспал немного, затем проснулся. А было все это в то время, когда он высмеивал в стихах людей из племени мурра. Тут он возвысил голос и стал декламировать:

Когда Зу-р-Румма дошел до этого стиха, человек, спящий возле верблюдицы, проснулся, стал протирать глаза и сказал:

— Это жалкий Зу-р-Руммка мешает мне спать какими-то корявыми стихами, которые никто и передавать не захочет?

Я спросил:

— Гайлан, кто это?

Он ответил:

— Ал-Фараздак.

При этом Зу-р-Румма распалился и продолжил стихи:

Я подумал: «Теперь ал-Фараздак разозлится, возмутится и сочинит сатиру на Зу-р-Румму и на все его племя». Но, клянусь Богом, ал-Фараздак сказал только: