без автора - Тысяча И Одна Ночь. Книга 2

И Нур-ад-дин открыл глаза и нашёл у себя в ногах дряхлого старца, имевшего вид степенный и достойный, и когда Hyp-ад-дин Али устыдился и поджал ноги и сел и, взяв руки шейха Ибрахима, поцеловал их. И шейх спросил его: "О дитя моё, ты откуда?" - и Нур-ад-дин отвечал: "О господин мы чужеземцы", - и слезы избежали из его глаз. А шейх Ибрахим сказал: "О дитя моё, знай, что пророк, да благословит его Аллах и да приветствует, учил почитать чужеземца. О дитя моё, - продолжал он, - не пройдёшь ли ты в сад и не погуляешь ли в нем? - тогда твоя грудь расправится".

"О господин, а чей это сад?" - спросил Нур-ад-дин, и шейх Ибрахим ответил: "О дитя моё, этот сад я получил в наследство от родных". (А при этих словах у шейха Ибрахима была та цель, чтобы они успокоились и прошли в сад.) И, услышав слова шейха, Нур-ад-дин поблагодарил его та поднялся вместе с невольницей (а шейх Ибрахим шёл впереди них), и они вошли и увидели сад, да какой ещё сад! И ворота его были со сводами, точно портик, и были покрыты лозами, а виноград там был разных цветов - красный, как яхонт, и чёрный, как эбен. И они вошли под навес и нашли там плоды, росшие купами и отдельно, и на ветвях птиц, поющих напевы, и соловьёв, повторявших разные колена, и горлинок, наполнявших голосом это место, я дроздов, щебетавших как человек, и голубей, подобных пьющему, одурманенному вином, а деревья принесли совершённые плоды из всего, что есть съедобного, и каждого плода было по паре. И были тут абрикосы - от камфарных до миндальных и хорасанских, и сливы, подобные цвету лица прекрасных, и вишни, уничтожающие желтизну зубов, и винные ягоды двух цветов белые отдельно от красных, - и померанцы, цветами подобные жемчугам и кораллам, и розы, что позорят своей алостью щеки красивых, и фиалка, похожая на серу, вспыхнувшая огнями в ночь, и мирты и левкои и лаванда с анемонами, я эти цветы были окаймлены слезами облаков, и уста ромашек смеялись, и нарциссы смотрели на розы глазами негров, и сладкие лимоны были как чаши, а кислые - только ядра из золота. И земля покрылась цветами всех окрасок, и пришла весна, и это место засияло блеском, и поток журчал, и пели птицы, и ветер свистел, и воздух был ровный.

Потом шейх Ибрахим вошёл с ними в помещение, бывшее наверху, и Нур-ад-дин увидал, как красиво это помещение, и увидел свечи, уже упомянутые, что были в окнах, и вспомнил былые пиры и воскликнул: "Клянусь Аллахом, этот покой прекрасен!" И затем они сели, и шейх Ибрахим подал им еду, и они досыта поели и вымыли руки, а затем Нур-ад-дин подошёл к одному из окон и крикнул свою невольницу, и она подошла, и оба стали смотреть на деревья, обременённые всякими плодами.

А потом Нур-ад-дин обернулся к шейху Ибрахиму и спросил его: "О шейх Ибрахим, нет ли у тебя какого-нибудь питья? Ведь люди пьют, когда поедят". И шейх Ибрахим принёс им воды - прекрасной, нежной и холодной, но Нур-ад-дин сказал: "О шейх Ибрахим, это не то питьё, которого я хочу". - "Может быть, ты хочешь вина?" - спросил шейх. И когда Нур-ад-дин ответил: "Да", - он воскликнул: "Сохрани меня от него Аллах! Я уже тринадцать лет не делал этого, так как пророк, да благословит его Аллах и да приветствует, проклял пьющих вино и тех, кто ею выжимает, продаёт или покупает".

"Выслушай от меня два слова", - сказал Нур-ад-дин. "Говори", - отвечал старик, и Нур-ад-дин спросил: "Если какой-нибудь проклятый осел будет проклят, случится с тобою что-нибудь от того, что он проклят?" - "Нет", - отвечал старик. И Нур-ад-дин сказал: "Возьми этот динар и эти два дирхема, сядь на того осла и остановись поодаль от лавки и, когда увидишь покупающего вино, позови его и скажи: "Возьми эти два дирхема и купи мне на этот динар вина и взвали его на осла". И будет, что ты не нёс вино и не покупал, и с тобой из-за этого ничего не случится".

И шейх Ибрахим воскликнул, смеясь его словам: "Клянусь Аллахом, дитя моё, я и не видал никого остроумнее тебя и не слышал речей слаще твоих!" А потом шейх Ибрахим сделал тал, как сказал ему Нур-ад-дин, и тот поблагодарил ею за это и сказал: "Теперь мы зависим от тебя, и тебе следует лишь соглашаться. Принеси нам то, что нам нужно". - "О дитя моё, - отвечал Ибрахим, - вот мой погреб перед тобою (а это была кладовая, предназначенная для повелителя правоверных), входи туда и бери оттуда, что хочешь, там больше, чем ты пожелаешь".

И Нур-ад-дин вошёл в кладовую и увидал там сосуды из золота, серебра и хрусталя, выложенные разными дорогими камнями, и вынес их и расставил их в ряд и налил вино в кружки и бутылки, и он был обрадован тем, что увидел, и поражён. И шейх Ибрахим принёс им плоды и цветы, а затем он ушёл и сел поодаль от них, а они стали пить и веселиться.

И питьё взяло над ними власть, и глаза их стали влюблено переглядываться, и волосы у них распустились, и цвет лица изменился. И шейх Ибрахим сказал себе: "Что же я сижу вдали, отчего мне не сесть возле них? Когда я встречу у себя таких, как эти двое, что похожи на две луны?"

И шейх Ибрахим подошёл и сел в конце портика, и Нур-ад-дин Али сказал ему: "О господин, заклинаю тебя жизнью, подойди к нам!" - и шейх Ибрахим подошёл. А Нур-ад-дин наполнил кубок, и, взглянув на шейха Ибрахима, сказал: "Выпей, чтобы посмотреть, какой у него вкус!" - "Сохрани Аллах! - воскликнул шейх Ибрахим, - я уже тринадцать лет ничего такого не делал!" И Нур-ад-дин притворился, что забыл о нем, и выпил кубок и кинулся на землю, показывая, что хмель одолел ею.

И тогда Анис аль-Джалис взглянула на шейха и сказала ему: "О шейх Ибрахим, посмотри, как этот поступил со мной", - а шейх Ибрахим спросил: "А что с ним, о госпожа?" И девушка отвечала: "Он постоянно так поступает со мною: попьёт недолго и заснёт, а я остаюсь одна, и нет у меня собутыльника, чтобы посидеть со мною За чашей, и некому мне пропеть над чашей". - "Клянусь, Аллахом, это нехорошо!" - сказал шейх Ибрахим (а его члены расслабли, и душа его склонилась к ней из-за её слов). А девушка наполнила кубок и, взглянув на шейха Ибрахима, сказала: "Заклинаю тебя жизнью, не возьмёшь ли ты его и не выпьешь ли? не отказывайся и залечи моё сердце".

И шейх Ибрахим протянул руку и взял кубок и выпил его, а она налила ему второй раз и поставила кубок на подсвечник и сказала: "О господин, тебе остаётся этот". - "Клянусь Аллахом, - ответил он, - я не могу его выпить! Довольно того, что я уже выпил!" Но девушка воскликнула: "Клянусь Аллахом, это неизбежно!" - и шейх взял кубок и выпил его, а потом она дала ему третий, и он взял его и хотел его выпить, как вдруг Нур-ад-дин очнулся и сел прямо..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала тридцать седьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Нур-ад-дин Али очнулся и сел прямо и сказав: "О шейх Ибрахим, что это такое? Разве я только что но заклинал тебя, а ты отказался и сказал: "Я уже тринадцать лет не делал этого"?" И шейх Ибрахим отвечал, смущённый: "Клянусь Аллахом, я не виноват, это она сказала мне!" - и Нур-ад-дин засмеялся.