Автор неизвестен - Сказание о годах Хогэн

— Я горд благими последствиями десяти видов добрых деяний, совершённых мною в прежних жизнях. Но, несмотря на то, что достиг я высокого ранга императора, этот ранг не лишён связи с заблуждениями, которые присущи смертным в трёх мирах — мире желаний, мире форм и мире без форм [43] 4 «Три мира» (сферы), в которых пребывают сознательные существа по буддийским представлениям, это «Мир желаний» (низший из трёх; в него входят шесть «путей»: «пути» Преисподней, Демонов голода, Птиц и зверей, Демонов зла, Людей, Небожителей), «Мир форм», в котором желания-надежды успокоены, а самые грубые из них отсутствуют совсем, и «Мир без форм», в котором наступает избавление от индивидуального облика и растворение в нирване. . Как могу я управлять в них свойствами добрыми и дурными? Научи же меня вершить дела добрые!

На это жрица возвестила заунывным голосом:

Произнеся это вещее стихотворение два или три раза, она залилась слезами и продолжила вложенную в её уста речь божества:

— Знать надлежит вот что. Кончина государя должна воспоследовать осенью следующего года. После этого положение в мире решительно переменится.

Высокопоставленные вельможи и высокомудрые служители — все зашумели и потеряли цвет лица. Послышались голоса:

— Какими средствами можно отодвинуть пределы государевой жизни?!

Услышав их, монашествующий экс-император благоволил глубоко

задуматься, а потом вымолвил, громко плача:

— Это удел бодхисаттвы — обитать в той же мирской пыли, что и миряне, с целью освободить их от страданий и дать им блаженство, а потому сочувствие им заключается, видимо, в помыслах богов о большой любви и большой скорби. Помочь освободиться от земных несчастий и трудностей — это самое основное в предостережении будды, явленного в образе божества. Укажи же мне, о божество, средство, желаемое для тебя!

В ответ жрица, обливаясь потоками слёз, изрекла по воле этого будды:

— Государь был владыкой нашей державы, пока сменяли друг друга вёсны и осени на протяжении вот уже сорока с лишним раз. Я же являюсь охранителем спокойствия страны, когда сменяют друг друга звёзды и иней на протяжении уже более тысячи лет. Поэтому, хотя и говорится, что любовь и скорбь как средство оказания помощи в делах живущим не являются результатом сострадания им, на самом деле только действие кармы предустановлено и не зависит от усилий богов. Вообще же следует проникнуться стремлением к земле Крайней радости, Чистой земле, Земле, откуда не отступают назад, — к нирване. Сердцу августейшего не нужно задерживаться на этом зыбком мире Пяти замутнённостей [45] 6 «Пять замутнённостей» или «Пять скверн» (будд.) — разного рода массовые лишения (стихийные бедствия, эпидемии и т. д.), видимая скверна, мимолётность жизни, чувственные страсти, подверженность закону воздаяния. , мире, переполненном смутами. Следует теперь же оборвать помыслы о нынешней жизни и считать своим долгом достижение просветления в следующем рождении.

Несмотря на то, что боги указали на осень следующего года, государь сразу же начал думать о предстоящей своей кончине, а его подданные вскоре обо всём проведали и были охвачены печалью. Приветственные танцы, что исполнялись в Принцевых молельнях [46] 7 «Принцевы молельни» — более 80 дочерних святилищ, расположенных на пути паломников от столицы до святилищ Кумано. Каждое из них было названо по имени одного из принцев крови, бывших его настоятелями. , отличались от обычных; когда государь облачался в дорожные одеяния, люди немного приободрялись, когда же он возвращался к себе во дворец после того как паломничество заканчивалось, все проливали слёзы и отжимали от своих слёз рукава. Точь-в-точь, как во время похоронного обряда, когда провожают умершего. На обратном пути после паломничества в Кумано все, и высокородные, и низкорожденные, выстроились вдоль дороги, которую даже жрица посчитала безрадостной, хотя она и называется Дорогой радости, и нарекла Дорогой стенаний.

Так завершился этот год. В наступившем затем 2-м году правления под девизом Кюдзю поменяли девиз правления и нарекли год 1-м годом правления под девизом Хогэн [47] 1 «1-й год правления под девизом Хогэн» — то есть 1156 г. . С лета этого года самочувствие монашествующего экс-императора против обыкновенного ухудшилось, и яшмовый лик его выражал недомогание. Говорили, что дурное самочувствие усугубила скорбь его по экс-императору Коноэ, сокрывшемуся в прошлом году. Хотя слова будды, явленного в образе божества, и были произнесены весной прошлого года, монашествующий экс-император помнил их так, словно слышал только что, и вспоминал то с чувством благодарности, то с тягостным чувством.

По мере того как проходили месяцы и дни, государь мало-помалу присматривал для себя подходящее место и в двенадцатый день 6-й луны того же года изволил принять постриг в павильоне Амитабха в Тоба, связанном с именем Бифукумон-ин. Ходили слухи, что закононаставником, принимавшим у него исповедь, был высокомудрый Канку-сёнин из Митаки.

Несмотря на то, что обряд исповедания всегда проводят с ясным сердцем, именно сейчас все — и придворные дамы, и слуги, и чиновники, и родовитые вельможи, и высшие сановники — проливали слёзы и от своих слёз отжимали рукава.

После этого монашествующий экс-император, следуя примеру солнца, стал клониться к закату и, оттого, что сокрылась чудодейственная милость Закона Будды и утратили силу искусство врачевания и благотворные лекарства, августейший изволил заключить, что сроки сего недомогания определены в его предыдущих рождениях, и лишь стенал и проливал напрасные слёзы. И вот, во второй день 7-й луны того же года инок-экс-император изволил сокрыться совсем. После этого он стал прозываться Тоба-но-ин, экс-император Тоба.

Возраст его равнялся 54-м годам; даже ещё не исполнилось его величеству полных 60 лет [48] 2 «Шестидесятилетним» в старой Японии принято было называть человека, которому исполнилось 55 лет. . Тогда-то люди впервые поняли: вот оно, непостоянство жизни и смерти — граница между ними уязвима, как листья бананового дерева, как пузырьки на воде. Небо заволокло тучами, луна и солнце потеряли своё сияние, люди погрузились в горе, словно это отцы и дети облачились в траур.