Шота Руставели - Витязь в тигровой шкуре

Даже солнце ликовало, отражаясь в тех героях!
Люди били здесь в литавры, громыхали на гобоях.
Принесли ключи хранилищ и, собравшись в тех покоях, —
"Вот наш царь с своей царицей", — говорили про обоих.

На отдельных сели тронах там Фридон и Автандил.
Хор вельмож, представ пред ними, их деяния хвалил.
Бог подобных им героев на земле не сотворил,
И любой из них о прошлом там с гостями говорил.

Пили, ели, круг придворных становился больше, шире,
Свадьбу радостно справляли, как справляют свадьбы в мире.
Драгоценные подарки получили все четыре.
Много нищих вспоминает о великом этом пире.

Ублажали их индийцы, как спасителей народа:
"Возродились мы для жизни после вашего прихода!"
Был любой из них прославлен, как герой и воевода,
И всегда толпа придворных ожидала их у входа.

И тогда владыка индов объявил Асмат-рабыне:
"Верной службой ты служила нам с царицею в пустыне!
Из семи моих престолов дам тебе один отныне,
Будь на нем такой же верной, как в пещере на чужбине.

Управляя этим царством, позаботься и о муже,
Послужи нам верной службой, став счастливою к тому же!"
Но Асмат упала в ноги: "Есть ли что на свете хуже,
Чем покинуть вас с царицей и о вас томиться вчуже!

В Индостане трое братьев проводили день за днем,
Позабавиться охотой удосужились втроем.
Наделен был каждый витязь дивным жемчугом, конем...
Автандил один, тоскуя, вечно думал о своем.

Увидав, что сердце друга вновь охвачено тоскою,
Тариэл сказал: "Я вижу, нелегко тебе со мною!
Семь напастей без супруги увеличил ты восьмою.
Рок, завидуя счастливым, разлучает нас с тобою!"

Царь Фридон за Автандилом стал отпрашиваться следом:
"Путь к земле твоей индийской мне отныне будет ведом.
Можешь мной распоряжаться, как сосед своим соседом.
Я примчусь быстрее лани, чтоб помочь твоим победам!"

И тогда их царь индийский отпустил в обратный путь,
Но напомнил он Фридону: "Возвратись же, не забудь!"
Автандилу же прибавил: "Без тебя изноет грудь!
Как мне быть, коль солнцу мира льва обязан я вернуть!"

Царь в подарок Ростевану слал одежд различных груду,
Из граненых самоцветов драгоценную посуду.
"Отвези, — сказал, — все это, утоли мою причуду!"
"Без тебя, — ответил витязь, — что теперь я делать буду!"

Шубку с ценным покрывалом Дареджан сестре дарила,
И была даров достойна лишь супруга Автандила.
Был на шубке этой камень, весь горящий, как светило,
В темноте его сиянье отовсюду видно было.

Попрощавшись с Тариэлом, удалился верный друг.
Запылал огонь разлуки и в сердцах воспрянул вдруг.
Горько плакали индийцы, слезы падали на луг.
"Яд судьбы, — промолвил витязь, — умножает мой недуг!"

Долго ехали два брата через горные отроги.
Наконец они расстались: расходились их дороги.
Все желанья их свершились, уничтожились тревоги.
Так вернулся царь арабов в Ростевановы чертоги.

Украшение державы, был он встречен там с почетом
И, свое увидев солнце, положил конец заботам.
Вместе с юною царицей возвели на трон его там,
И вознес его корону бог к сияющим высотам.

Были преданы друг другу три державные собрата:
Часто все они встречались, победивши супостата.
Нарушители их воли исчезали без возврата,
И росли их государства вместе с мощью их булата.

Милосердные дела их всюду сыпались, как снег.
Вдов, сирот они кормили, престарелых и калек.
Усмирен был в их владеньях недостойный человек
И на пастбище с козою волк не ссорился вовек.

Пронеслась их жизнь земная, как ночное сновиденье,
И ушли они из мира — таково его веленье!
Даже тот, кто долговечен, проживет одно мгновенье!
Месх безвестный из Рустави, кончил я мое творенье.

Божеству грузин Давиду, что грядет путем светила,
Чья с восхода до заката на земле известна сила,
Кто для преданных — опора, для изменников — могила,
Написал я эту повесть, чтоб досуг его делила.

Мне ли петь дела Давида, возглашая славу слав?
Я служил ему стихами, эту повесть отыскав.
В ней прославлены владыки многочисленных держав,
Их чудесные деянья и величественный нрав.

Никому на жизнь земную невозможно положиться:
И моргнуть мы не успеем, как она уже промчится.
Для чего ж нам то, что ищем? Подведет судьба-срамница!
Благо тем, кто ладит с нею и кончины не боится!

Мы в стихах Мосэ Хонели Амирана узнаем.
Прочитав "Абдул-Мессию", дань Шавтели воздаем.
Диларгета пел Тмогвели, сожигаемый огнем,
Тариэла — Руставели, горько плачущий о нем.