Амир Дехлеви - Газели

Я рассказать печаль моих ночей не в силах,
Любя, рыдать и петь, как соловей, не в силах.

Вглядись в мое лицо, и ты поймешь, как таю,
Но, вижу, ты понять тоски моей не в силах.

Взгляни на грудь мою в кровоточащих ранах,
Терпение хранить я больше в пей не в силах.

Все же радуюсь тому, что ты проникла в душу,
Хоть я к твоей душе найти ключей не в силах.

Быть может, мне вернешь похищенное сердце,
Но слезно умолять: «О, пожалей!» — не в силах.

Его в твоих кудрях навеки я оставлю. Вернуть
Хосров того, что взял злодей, не в силах.

Свой лунный лик яви молящему о встрече
И услади мой слух чарующею речью.

О скатный жемчуг слов, жемчужницей хранимый!
Жемчужницу открой, да будут перлы зримы.

По створки где ее? Ты их рисунок зыбкий,
Коль все же есть они, яви своей улыбкой.

Яви свой аромат, и я из мертвых встану,
Узнаю по нему рисунок тонкий стана.

О локоны твои! Они чернее ночи.
Явись, и станет ночь светлее и короче.

Сказала: «Жду тебя у своего порога».
Не убивай мечту и укажи дорогу.

Мой идол, мой кумир, не будь со мной сурова!
Среди влюбленных нет влюбленнее Хосрова.

Я в этот мир пришел, в тебя уже влюбленным,
Заранее судьбой на муки обреченным.

Ищу с тобою встреч, ищу, как озаренья,
Но гордость не могу забыть ни на мгновенье.

О смилуйся и скинь густое покрывало,
Чтоб сердце пало ниц и бога потеряло!

Отбрось надменность прочь, лицо приоткрывая,
Чтоб гордость вознесла меня в обитель рая.

А если ты меня не удостоишь взглядом,
Покину этот мир, что стал при жизни адом.

Нет, сердца никому не дам пленить отныне,
Чтоб жить в его плену отшельником в пустыне.

И что же услыхал Хосров в ответ на стоны:
«Придет и твой черед, надейся, о влюбленный!»

Скитаться на путях любви, о сердце, не устань!
Бессильно тело без тебя. Бессильней, тело, стань!

О ты, что взорами сердца кровавишь вновь и вновь,
Пролей соперников моих еще обильней кровь!

О камень сердца твоего разбиться буду рад.
Да будет каменней оно и тверже во сто крат!

Винят влюбленные тебя в жестокости.
Пускай! Еще сильнее мучь меня, еще больней терзай!

Сгорает сердце от любви. Взгляни, на нем зола.
Коль ты довольна, пусть его сожжет любовь дотла!

Благочестивый, жаждешь мне молитвою помочь?
Молись: «Пускай безумцем он блуждает день и ночь!»

Слезами скорбными Хосров оплакал каждый стих.
Да будет счастлив он от слез соперников своих!

Тюрчанка [1] Тюрчанка — в персидской поэзии тип тюрчанки считался образцом красавицы. , пусть аллах тобой не почитаем,
Перед тобой ничто вся Индия с Китаем.

Хоть раз прими меня, чтоб я забыться мог,
Забыл, как обивал напрасно твой порог.

Сказала: «Не блуждай, о странник, сделай милость!»
Могу ли не блуждать, коль сердце заблудилось?

Я стражу по ночам у стен твоих несу
И поверяю боль в твоих воротах псу.

К чему ходить в мечеть сраженному любовью?
Я к Мекке обращен, молюсь, а вижу брови.

Пою о соловьях, о розах я пою,
Чтоб только воспевать жестокую мою.

Бывало, шел в цветник, блаженствуя заране,
Теперь влечет меня твое благоуханье.

Сожги меня, сожги неправедным огнем
И пепел мой рассыпь на зеркале твоем!

Рад голову Хосров подставить под удары,
Коль для тебя в игре она подобна шару.

Все, кто в этот мир приходят, не останутся, уйдут.
Да помянут тех достойно, кто достойно прожил тут!

Всех живущих на прицеле держит меткая стрела.
Нет числа пронзенным ею, и не будет им числа.

У всевышнего в колчане та стрела всего одна,
Настигает в одиночку, но настигнет всех она.

Жить до светопреставленья не надейся. Только тот
Так наивен, кто не знает, что у смерти свой расчет.

Все уйдем, не в этом дело. Как уйдем — куда важней:
Будут помнить ли могилу, позабудут ли о ней.

Не моли о милосердьи кровожадную судьбу:
Дождь находит неизбежно водосточную трубу.

Много тысяч караванов шло по нашему пути,
Многим тысячам таких же предстоит еще пройти.

Всяк живущий, коль не знал бы, что во прах вернется плоть,
Возгордился бы безмерно. Мудро создал нас господь!

Так ликуй, встречая весны, не печалясь, не скорбя,
Будь доволен тем, что весен есть немало у тебя!

О Хосров, как рак-отшельник не живи, пока не стар,
Не торгуйся в лавке жизни, не скупясь бери товар!

О, налей сегодня чашу, виночерпий, дополна,
Ибо смерть — пустая чаша опьяненным без вина!

Можешь душу взять, по телу дай испить блаженство рая,
О, яви же благосклонность, чашу мне налив до края!

Не молись, благочестивый, о спасении моем!
Одержимость не покинет мой обжитый ею дом.

Еженощно на безумье я настаиваю строки,
Вероломству луноликих бесконечно шлю упреки,

На листах моей тетради стонет каждая газель,
И пустует до рассвета одинокая постель.

Что ж, свече не мнится пламя адской огненной геенной,
И сгорает, как в экстазе, мотылек самозабвенно.

Коль тебя корит соперник, принимай укор за лесть,
Коль твое склоняют имя из-за пери, это — честь.

Нет, не подвиг пасть в сраженье, защищая правоверье.
Подвиг — сжечь себя любовью, умереть во славу пери!

Не проси, Хосров, пощады, коль любовь заносит меч,
Перед ней бессилен разум, головы не уберечь.