Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I – XL.

Тут Баоюй не вытерпел и, не спросив дозволения отца, сказал:

– В старинных стихах говорится: «Высится флаг в цветах абрикоса». Надо «высится» заменить на «виднеется», опустить слово «цветы», и получится прекрасная надпись: «Виднеется флаг среди абрикосов».

– Совершенно верно, «виднеется», – подхватили гости. – К тому же в этом названии подразумевается деревня Цветов абрикоса.

– Но «абрикосовые цветы» – это все же банально, – усмехнулся Баоюй. – Однако танский поэт сказал: «Ворота из прутьев у самой воды, и рис ароматный цветет». Почему бы не назвать это место деревушкой Благоухающего риса?

– Прекрасно! – придя в восторг, захлопали в ладоши гости.

– Скотина! – обрушился отец на Баоюя. – Можно подумать, что ты изучил творения всех древних мудрецов! Знаешь наизусть древние стихи и бахвалишься перед уважаемыми господами! Да как ты смеешь! Я решил пошутить, чтобы испытать тебя, а ты принял это всерьез?

Цзя Чжэн круто повернулся и прошел в домик. За ним последовали остальные. Домик выглядел очень скромно, окна изнутри были заклеены бумагой, вдоль стен стояли деревянные скамьи. Ничто не напоминало о богатстве.

Оглядевшись, Цзя Чжэн остался доволен и вдруг в упор посмотрел на Баоюя:

– Нравится тебе здесь?

В этом вопросе гости почуяли подвох и стали подталкивать Баоюя: подумай, мол, прежде чем отвечать. Но Баоюй смело ответил:

– Это место нравится мне не меньше, чем «Торжественное явление феникса».

– Ну и тупица же ты! – возмутился Цзя Чжэн. – Тебе бы только богатство да роскошь, разве ты способен понять утонченную простоту?! А все потому, что книг не читаешь!

– Отец, ваши слова вполне справедливы, но известно ли вам, в каком значении древние употребляли слово «простота»?

Дерзость Баоюя всех привела в замешательство, но, услышав о простоте, они тут же нашлись:

– При чем здесь простота, второй господин? Вы ведь прекрасно понимаете, что простота – это творение природы, а не человека.

– В том-то и дело! – воскликнул Баоюй. – А эта деревушка создана руками человека! Она стоит не на окраине города, да и других деревень поблизости нет. Горы здесь не имеют отрогов, ручьи – источников. Не прячутся в зелени ни башня, ни храм, нет моста, по которому обычно едут в город поселяне. В общем, особого впечатления деревушка не производит. Разве может это место сравниться с теми, где мы только что были, где все созвучно природе? Правда, бамбук там растет не сам, а посажен, источники подведены, и все же это не нарушает гармонии! Еще древние говорили: «Рисуя горы, стремись к простоте, изображая пейзаж, стремись к правдивости, иначе не достигнешь совершенства…»

Не успел он договорить, как Цзя Чжэн закричал:

– Вон отсюда!

Баоюй направился было к выходу, но отец снова крикнул:

– Вернись! Будешь сочинять парную надпись! Но смотри, скажешь глупость, надаю оплеух!

Баоюй, дрожа от страха, произнес:

Цзя Чжэн сокрушенно покачал головой:

– Плохо! Очень плохо!

Покинув домик, гости пошли дальше. Они огибали горки, любовались цветниками, разглядывали камни. Миновали арку из увитых чайными розами решеток, обошли садик, усаженный гортензиями, и очутились во дворе, где росли красные розы, миновали стоявшие в ряд бананы и продолжали идти, пробираясь между деревьями. Вдруг донеслось журчание ручейка, он вытекал из каменного грота, образуя небольшое озерко, где плавали лепестки цветов. Над входом в грот свисали ползучие растения.

– Что за прелесть! – вскричали гости.

– А для этого места какое вы предложили бы название, господа? – спросил Цзя Чжэн.

– Здесь и придумывать нечего, «Улинский источник», – ответили все в один голос.

– Название избитое, да и по существу не подходит, – возразил Цзя Чжэн.

– Ну, а если «Убежище жителей Циньского царства»? [161]

– Это выражение здесь вообще ни при чем, – не вытерпел Баоюй. – Оно означает: «скрываться от смуты». Лучше уж «Отмель осоки и заводь цветов».

– Глупости! – резко оборвал сына отец и обратился к Цзя Чжэню: – А лодки здесь есть? – Ему захотелось побывать в гроте.

– Должны быть четыре лодки для сбора лотосов, – ответил Цзя Чжэнь. – И одна с помостом, для прогулок, но они еще не готовы.

– Жаль, что не удастся побывать в гроте! – произнес Цзя Чжэн.

– Туда можно пройти через горку, по узкой извилистой тропинке, – сказал Цзя Чжэнь и стал подниматься наверх, остальные – за ним, хватаясь за кусты и лианы. Когда добрались до вершины и глянули вниз, на озерко, воды не увидели – поверхность была сплошь усеяна лепестками, ручеек же, бежавший между камней, казался прозрачным и чистым. На берегу озерка, над самой водой, склонились плакучие ивы, росли абрикосы и персики, всюду царили чистота и порядок. Между ивами виднелся деревянный арочный мостик с красными перилами, от мостика в разные стороны разбегались тропинки, чуть поодаль стоял чистенький домик под черепичной крышей, обнесенный кирпичной стеной, утопавшей в цветах. Отроги главной горки доходили до самой стены и проникали во двор.

– Чтобы выстроить дом в таком месте, надо быть начисто лишенным вкуса! – недовольно заметил Цзя Чжэн.

Возле дома, как только вошли в ворота, неожиданно увидели изящную горку из самых разнообразных камней причудливой формы; эта горка заслоняла собой скрытые в глубине двора строения. Ни деревьев, ни цветов не было, зато росли различные травы: диковинные лианы и плющ свешивались с горки, пробивались между камней, обвивали колонны строений, опутывали ступени крыльца, ползли по крыше, изумрудными гирляндами колыхались в воздухе, переплетаясь между собой подобно золотым шнурам; некоторые цвели, и цветы их напоминали не то киноварь, не то коричник и так благоухали, что аромата прочих цветов совсем не чувствовалось.

– Ого, интересно! – воскликнул Цзя Чжэн. – Что это за растения?

Ему пояснили, что это плющ и лианы.

– Разве они так чудесно пахнут? – удивился Цзя Чжэн.

– Нет, конечно, – снова вмешался Баоюй. – Среди этих растений есть, конечно, плющ и лианы, но аромат исходит от поллии и душистой лигулярии. А это, вероятно, гардения, а то – золотистая пуэрария. Вот эта трава называется зверобой, а там растет душистая яшмовая лиана. Красные цветы – это пурпурная рута, синие – ирис. Мне кажется, здесь собраны все удивительные травы, упоминавшиеся в «Лисао» [162], а среди них, кажется, мята, имбирь, шелковый шнур и фиолетовый бархат. Есть еще каменный парус, прозрачная сосна, камыш фулю – они встречаются у Цзо Тайчуна [163]в его «Оде о столице княжества У». А зеленые ростки, красный перец и изящный лотос, которые я вижу здесь, можно найти в «Оде о столице княжества Шу». Но они созданы в незапамятные времена, старые названия забыты, и эти растения теперь называют по-другому, в зависимости от их формы…