Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I – XL.

– Она права, что не верит тебе, – заметила Пинъэр, – а ты зря ревнуешь. Ей надо ладить со всеми в доме, иначе как управлять хозяйством? Ты же ведешь себя дурно, и беспокоит это не только жену, но и меня!

– Э, ладно, хватит! – перебил ее Цзя Лянь. – Старая история! Вы что ни делаете – все хорошо, у меня же – все плохо! Погодите, возьмусь я за вас!

В это время во двор вошла Фэнцзе и, заметив Пинъэр, сказала:

– Зачем шуметь под окном? Если вам нужно, беседуйте в комнате!

– Она сама не знает, что ей нужно, – ответил Цзя Лянь. – Боится, наверное, что в комнате ее тигр сожрет!

– В доме никого нет, – обратилась служанка к Фэнцзе, – а мне одной что с ним делать?

– Вот и хорошо, никто не мешает! – засмеялась Фэнцзе.

– Это вы мне, госпожа? – удивилась Пинъэр.

– Тебе, тебе! Кому же еще, – улыбнулась Фэнцзе.

– Лучше не заставляйте меня говорить неприятные вещи! – сердито буркнула Пинъэр и пошла прочь, даже не отодвинув занавеску на дверях для Фэнцзе.

– Эта девчонка просто рехнулась, – промолвила Фэнцзе, входя в комнату. – Хочет командовать мною, дрянь! Пусть побережет свою шкуру!

Тут Цзя Лянь повалился на кан, захлопал в ладоши л расхохотался:

– Не знал я, что Пинъэр такая отчаянная! Придется мне ее слушаться!

– Это ты ей во всем потакаешь! – напустилась на него Фэнцзе. – Погоди, я до тебя доберусь!

– Вы с Пинъэр ссоритесь, а на мне зло срываете! – огрызнулся Цзя Лянь. – Довольно, я тут ни при чем!

– Никуда тебе от меня не деться! – насмешливо произнесла Фэнцзе.

– Не беспокойся, найду убежище! – ответил Цзя Лянь, собираясь уходить.

– Постой, мне надо с тобой посоветоваться, – остановила его Фэнцзе.

Если хотите узнать, о чем они говорили, прочтите следующую главу.

Итак, Цзя Лянь, услышав, что Фэнцзе хочет с ним посоветоваться, остановился и спросил, в чем дело.

– Двадцать первого числа день рождения сестры Баочай, – сказала Фэнцзе. – Чем бы его отметить, как ты думаешь?

– Откуда мне знать? – ответил Цзя Лянь. – Тебе виднее. Ведь ты обычно распоряжаешься устройством празднеств и торжеств, в том числе и дней рождения.

– День рождения взрослого отмечается по строго установленному порядку, – ответила Фэнцзе. – Только я не знаю, отнести сестру Баочай к взрослым или к детям. Вот и хотела с тобой обсудить.

Цзя Лянь долго думал и наконец сказал:

– Ты, наверно, забыла! Ведь в прошлом году праздновали день рождения сестрицы Линь Дайюй. Устрой все точно так же.

– Ничего я не забыла, – усмехнулась Фэнцзе. – Но вчера старая госпожа интересовалась, когда у кого день рождения и сколько кому исполнится. Оказалось, что сестре Баочай нынче пятнадцать. Пока еще она, конечно, не взрослая, но скоро ей делать прическу [209]. Вот старая госпожа и сказала, что день рождения Баочай следует праздновать по-другому, не так, как это было у сестрицы Линь Дайюй.

– Значит, устраивай попышнее, – промолвил Цзя Лянь.

– Я тоже так думала, но хотела узнать твое мнение, – сказала Фэнцзе. – Чтобы ты снова меня не упрекал.

– Ладно, ладно! – засмеялся Цзя Лянь. – Не расточай зря любезности! Делай что угодно, только не следи за каждым моим шагом.

С этими словами Цзя Лянь покинул комнату, и пока мы о нем больше рассказывать не будем.

Надобно вам знать, что Ши Сянъюнь, проведя два дня во дворце Жунго, захотела возвратиться домой.

– Погоди уезжать, – сказала ей матушка Цзя. – Вот отпразднуем день рождения сестры Баочай, посмотришь спектакль, а потом проводим тебя.

Сянъюнь неловко было отказываться. Она только послала служанку домой за двумя новыми вышивками, которые собралась поднести Баочай.

Следует заметить, что с первых же дней появления Баочай во дворце Жунго матушке Цзя полюбилась эта скромная девушка, и ко дню ее совершеннолетия матушка Цзя выдала Фэнцзе двадцать лянов серебра из собственных сбережений и велела устроить празднество с угощениями и театральными представлениями.

Фэнцзе усмехнулась и как бы в шутку заметила:

– Кто смеет перечить бабушке, когда она собирается, не жалея денег, праздновать дни рождения детей? Какой же готовить пир? Если бабушка хочет, чтобы было шумно и весело, придется потратить кое-что из тех денег, которые у нее припрятаны. А вы вытащили какие-то залежалые двадцать лянов и хотите устроить на них целый праздник! Или же вы надеетесь, что и мы раскошелимся? Не было бы у вас – тогда и говорить нечего! Но ведь от слитков золота и серебра у вас сундуки ломятся! А вы еще у нас вымогаете! Кто в нашей семье не приходится вам сыном либо дочерью? Неужели вы думаете, что только Баоюй будет провожать вас на гору Утайшань? [210]Вы, вероятно, намерены все завещать ему! Конечно, мы не всегда можем вам угодить, но вы нас не обижайте! Судите сами, хватит ли двадцати лянов и на вино и на представления?

Слова Фэнцзе были встречены смехом. Матушка Цзя тоже не сдержала улыбки.

– Подумать только, до чего острый у нее язычок! Я тоже за словом в карман не полезу, но эту мартышку мне не переговорить. Свекровь предпочитает с тобой не связываться, так ты явилась сюда зубоскалить!

– Моя свекровь любит Баоюя не меньше вас, – возразила Фэнцзе, – и мне некому жаловаться на свои обиды. А вы еще говорите, что я зубоскалю!

Эти слова вызвали улыбку удовольствия на лице старой госпожи.

Вечером все собрались у матушки Цзя. После обычных расспросов о здоровье завязалась беседа. Женщины смеялись, шутили, а матушка Цзя, воспользовавшись случаем, стала расспрашивать Баочай, какие пьесы ей нравятся, какие кушанья она любит. Баочай хорошо знала, что матушка Цзя, как и все пожилые люди, предпочитает веселые пьесы, а блюда сладкие да мягкие, которые не надо жевать, и, учтя все это, отвечала на вопросы. Матушка Цзя осталась очень довольна. На следующий день она первая послала Баочай платья и безделушки в подарок. О том, что подарили Баочай остальные, мы подробно рассказывать не будем.

И вот наступило двадцать первое число. Во внутреннем дворе дома матушки Цзя был сооружен помост для представлений пьес на Куньшаньские и Иянские мотивы [211], а во внутренних покоях – накрыты столы и разостланы циновки. Посторонних в гости не звали, только близких родных, за исключением тетушки Сюэ, Ши Сянъюнь и самой виновницы торжества, Баочай.

В этот день Баоюй встал рано и, вспомнив, что давно не виделся с Дайюй, отправился ее навестить. Дайюй, когда он вошел, лежала на кане.

– Пора завтракать, – с улыбкой сказал Баоюй, – скоро начнется спектакль. Какая сцена и из какой пьесы тебе нравится больше всего? Я закажу.