Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I – XL.

– Только прошу вас, господин, не относите эти книги в сад, – предупредил Минъянь, – если кто-нибудь узнает, мне попадет.

Но разве мог Баоюй отказать себе в таком удовольствии? Не долго думая, он выбрал несколько лучших по стилю и содержанию книг, положил под изголовье постели и тайком читал. Остальные книги, написанные на байхуа, он спрятал у себя в кабинете.

Однажды утром, это было в середине третьего месяца, Баоюй позавтракал, захватив с собой «Повесть об Инъин» [231]и другие книги и отправился к мосту у плотины Струящихся ароматов. Там он уселся под персиковым деревом и углубился в чтение.

И вот не успел он прочесть фразу: «Толстым слоем усыпали землю красные лепестки», как внезапный порыв ветра сорвал с деревьев цветы персика, в воздухе закружились лепестки, осыпали с головы до ног самого Баоюя и его книгу и сплошь укрыли всю землю вокруг. Баоюй хотел было встать и отряхнуться, но, боясь истоптать нежные лепестки, осторожно собрал их в пригоршню и бросил в пруд. Лепестки медленно поплыли и скрылись под плотиной Струящихся ароматов. Но на земле оставалось еще множество лепестков, и Баоюй стоял, не зная, как быть.

– Ты что здесь делаешь? – вдруг раздался у него за спиной голос.

Не успел Баоюй обернуться, как к нему подошла Дайюй, неся на плече небольшую лопатку для окапывания цветов, на которой висел шелковый мешочек, а в руке – метелочку, чтобы сметать лепестки.

– Вот хорошо, что ты пришла! – обрадовался Баоюй. – Подмети-ка эти лепестки! Здесь еще были, я собрал и бросил их в воду. И эти надо бросить.

– Нельзя, – заметила Дайюй. – Здесь вода чистая, но лепестки уплывут неизвестно куда, и там их могут осквернить. Я выкопала в углу сада возле стены могилку для опавших цветов. Сейчас подмету эти лепестки, мы положим их в шелковый мешочек и похороним, через некоторое время они сгниют и вновь обратятся в землю. Это лучше, чем бросить их в воду!

Лицо Баоюя озарилось радостной улыбкой.

– Погоди, сейчас я тебе помогу, только книги спрячу.

– Какие книги? – поинтересовалась Дайюй.

Баоюй пришел в замешательство, быстро убрал книги и ответил:

– Ничего особенного, «Золотая середина» и «Великое учение» [232].

– Ты что-то хитришь! – заметила Дайюй. – Дай-ка посмотрю.

– Дорогая сестрица, я и не думаю хитрить, потому что знаю: ты никому не расскажешь. Но книги эти замечательные! Начнешь читать, о еде позабудешь!

Он протянул Дайюй книги.

Дайюй отложила лопатку и метелку, взяла у Баоюя книги и стала просматривать, все больше и больше увлекаясь. Прошло время, за которое можно пообедать, а она не в силах была оторваться от чтения. Прочла уже несколько глав с описанием трогательных сцен и вдруг почувствовала неизъяснимое блаженство. Она не просто читала, а продумывала каждую фразу, стараясь ее запомнить.

– Ну что? Понравилось? – спросил Баоюй.

Дайюй в ответ лишь улыбнулась и закивала головой.

– Ведь это я полон страдания, полон тоски, – пояснил Баоюй, – а ты – та, перед чьей красотой «рушится царство и рушится город».

Дайюй покраснела до ушей, нахмурилась и, не глядя на Баоюя, гневно произнесла:

– Не болтай глупостей, негодник! Раздобыл где-то бесстыжие стишки [233], да еще меня оскорбляешь! Вот погоди, расскажу все дяде и тете!

Со слезами на глазах она быстро повернулась и пошла прочь. Взволнованный Баоюй бросился за ней, забежал вперед, загородил дорогу.

– Милая сестрица, умоляю тебя, прости! Пусть утопят меня в этом пруду, пусть стану я жертвой морских чудовищ, если я хотел обидеть тебя, пусть превращусь я в черепаху и буду вечно держать на спине каменный памятник над твоей могилой! [234]

Дайюй рассмеялась, вытерла слезы и, плюнув с досады, сказала:

– Вечно ты так! Сначала напугаешь, а потом глупости говоришь! Видно, проку от тебя не больше, чем от фальшивого серебра!

– Ах, так! – засмеялся Баоюй. – Тогда и я расскажу, какие ты книги читаешь!

– Ну, это ты напрасно, – улыбнулась Дайюй. – Ты же сам говорил, что можешь с одного раза запомнить наизусть целую книгу. Почему же я, пробежав текст глазами, не могу запомнить какой-нибудь фразы?

Баоюй собрал книги и с улыбкой промолвил:

– Давай лучше похороним цветы, а о книгах забудем.

Они взяли опавшие лепестки, опустили в могилку, о которой говорила Дайюй, и зарыли. Только они с этим управились, как подошла Сижэнь.

– Везде искала тебя и вот на всякий случай пришла сюда! – обратилась она к Баоюю. – Твоему старшему дяде нездоровится, и все сестры решили его навестить. Бабушка за тобой послала. Идем скорее переодеваться!

Баоюй попрощался с Дайюй и вместе с Сижэнь поспешил к себе. Но об этом мы рассказывать не будем.

Когда Баоюй ушел, Дайюй загрустила, но, зная, что сестер нет сейчас дома, направилась к себе в павильон Реки Сяосян. Проходя мимо сада Грушевого аромата, она вдруг услышала доносившиеся из-за стены мелодичные звуки флейты, чередующиеся с пением, и сразу догадалась, что это девочки-актрисы разучивают новые пьесы. Ей не хотелось прислушиваться, но совершенно случайно две строки фразы из какой-то арии долетели до ее слуха, она даже разобрала слова:

Растроганная, Дайюй в задумчивости остановилась.

Пение продолжалось:

Слушая, Дайюй кивала в такт головой и думала:

«Какие, оказывается, бывают прекрасные пьесы! Жаль, что обычно смотрят только игру актеров, не вникая в содержание самого спектакля!»

Тут она пожалела, что отвлекается всякими глупыми мыслями, и решила послушать дальше. А девочки пели:

Сердце у Дайюй дрогнуло, она затаила дыхание.

Слова пьянили, и Дайюй опустилась на камень. Вдруг девочке пришли на память строки из древнего стихотворения, которое она недавно прочла:

И дальше:

Эти строки напомнили другие, из пьесы «Западный флигель»:

Дайюй задумалась, сердце сжалось от боли, из глаз покатились слезы. Мысли ее витали где-то далеко-далеко. И вот, когда она так сидела в глубокой задумчивости, кто-то подошел сзади и хлопнул ее по плечу. Она обернулась и увидела…