Педро Сьеса Де Леон - Хроника Перу

В Кито он получил известие о том, сколь хорошо было то, что он приказал, и сколько заботы проявляли его представители, наставляя те народы в службе ему, и насколько они хорошо к ним относились, [и] как они были счастливы и делали то, что было им приказано. И от многих правителей края к нему являлись каждый день послы и приносили ему великие дары, и его Двор был полон знати, а его дворцы – сосудами и чашами из золота и серебра и другими великими богатствами. С утра он ел и с полудня до того, как наставал довольно поздний час, он в сопровождении своей охраны прилюдно выслушивал тех, кто хотел с ним говорить. Потом он проводил время бражничая, до того как наставал вечер, когда он возвращался ужинать при свете костра, так как они не использовали ни лучины, ни воска, хотя у них и было вдоволь того и другого.

В Кито он оставил своим наместником и министром двора [mayordomo mayor] престарелого орехона, про которого все рассказывают, что он был весьма сведущ и храбр и благородной внешности, и звали его Чалькомайта [Chalcomayta [510]]; и он предоставил ему разрешение для того, чтобы он мог ездить в носилках и пользоваться золотой утварью, а также и иные права, коих у того было во множестве. Касательно всех вещей он повелел, дабы каждую луну тот отряжал гонца, который доставлял бы ему известия, в особенности, обо всех вещах, которые происходили, и о состоянии земли и плодородии ее, и о приросте скота, помимо того, о чем извещали обычно; сколько было бедняков, и сколько тех, кто умер в один год, и тех, что родились, и что было написано ранее [511], о чем кроме этого знали короли в том же Куско; и хотя был столь велик путь из Кито в Куско, который длиннее, нежели путь от Севильи до Рима, тем не менее, эта дорога использовалась так же [постоянно], как и дорога от Севильи до Трианы [512], и я не могу воздать ей большей хвалы.

Прошло [несколько] дней с тех пор, как великий Топа Инга получил известие о плодородии равнин и о прекрасных долинах, которые в них были, и о том сколь уважаемы были их правители; и он решил направить посланцев с дарами и подношениями для вождей, прося у них, чтобы считали они его другом и товарищем, ибо и он хотел быть равным им в [их] одеянии, когда он пройдет по долинам, не начиная войны, если бы они захотели мира, и он дал бы им некоторых из своих жен и одежд, а себе бы взял [жену] из их [числа], и прочие вещи такого рода. И по всему побережью уже пронеслась новость о том, над сколькими землями властвовал Топа Инга Юпанге, и что не был он ни жесток, ни кровожаден, и не причинял вреда никому, а только подозрительным [лицам] и тем, кто хотел противостоять ему; и они хвалили обычаи и религию тех [людей] из Куско. Они почитали орехонов за святых людей, думали, что Инги были сыновьями Солнца или что в них было какое-то божество. И, принимая во внимание эти вещи, а также и иные, многие приняли решение, не видев до того его стягов, заключить с ним дружбу и так они и послали сказать ему через своих собственных послов, с коими отправили много даров тому же королю, и они просили его пройти по их долинам, дабы они могли услужить ему, и порадоваться царившей у них прохладе и похвалил Инга такое волеизъявление и, снова сказав губернатору Кито то, что он должен был делать, он выступил из того города, чтобы воцариться над юнгами.

ТАК КАК КОРОЛЬ Топа Инга решил идти в долины равнин, чтобы привлечь к своей службе и повиновению их жителей, он спустился в Тумбес [Tumbez] и был с почестями принят местными жителями, которым Топа Инга выказал много любви, и затем надел одежды, которые они использовали, чтобы еще больше удовлетворить их, и похвалил вождей за их желание без войны принять его как владыку, и обещал почитать и ценить их как собственных своих сыновей. Они, довольные его хорошие словами и тем, как он с ними обращался, подчинились ему на этих условиях и позволили поставить над собой губернаторов и строить здания; также, помимо этих утверждений, высказываемых некоторыми индейцами, другие считают, что Топа Инга на всем протяжении пути почти не заключал [мирных] соглашений в той земле, до тех пор, пока не воцарился Гуайнакапа, но если мы будем принимать эти утверждения индейцев, то никогда не придем ни к каким заключениям.

Выйдя из той долины, король Инга ехал все больше по побережью, прокладывая по пути королевскую дорогу столь большую и прекрасную, как сегодня о том свидетельствуют ее остатки [513]; и везде ему прислуживали, и выходили с дарами служить ему, хотя, как утверждают, в некоторых местах ему оказали сопротивление, но это не стало причиною того, что они не превратились в его вассалов. В этих долинах он провел несколько дней, бражничая и предаваясь удовольствиям, радуясь царившим там прохладам. По его приказанию были возведены большие здания домов и храмов. В долине Чимо [514][Chimo], говорят, у него вышла упорная война с правителем той долины, и что, ведя бой, Инга едва не был полностью разгромлен; но, когда возобладали его [люди], они выиграли поле [битвы] и победили врагов, которых Топа Инга в своем милосердии простил, наказав тем, что остались живы, [чтобы] они хорошо разбирались в засевании земель [515]и не брались снова за оружие ни против него, ни против других. В Чимо остался его представитель, и большая часть этих долин отошла вместе с податями к Кахамальке [516]и, поскольку они умельцы в обработке металлов, многие из них были увезены в Куско и в столицы провинций [517], где они изготавливали из серебра и золота драгоценности, сосуды и чаши и то, что еще им было велено. Из Чимо двинулся вперед Инга, и в Пармонгилье [Parmonguilla [518]] [Парамонгилья – Paramonguilla] он приказал построить крепость, которую сегодня мы видим, хоть и весьма ветхой и разрушенной.

Эти юнги весьма утонченны, а их господа порочны и любят удовольствия; они [правители юнгов] путешествовали на плечах своих вассалов, у них было много женщин и они были богаты золотом и серебром, и камнями, и одеждами, и скотом. В те времена они выступали с пышностью; перед ними шли шуты и острословы; в домах у них были привратники; и в ходу у них было много религий [519]. Из них [одни] добровольно вызвались служить Инге, другие же с оружием в руках выступили против него; но, в конце концов, он стал самодержавным владыкой и монархом над всеми ними. Он не лишил их ни их свобод, ни старых обычаев, при условии, что они примут его [обычаи], каковые силою или по своей воле должны были охранять. [Там] остались искусные индейцы, которые наставили их в том, чему король желал, чтобы они научились, и в том, чтобы изучать всеобщий язык, они премного заботились. Были размещены митимаи, а по дорогам – почтовые станции; каждая долина платила умеренные подати, из числа лишь того, что могла дать та земля – без того, чтобы идти искать что-то в чужой; в них блюлось правосудие, но они исполняли то, что обещали; когда же бывало иначе, ущерб несли они сами, а Инга взимал [520]свои доходы [sus rentas] полностью. Власти не был лишен ни один из местных правителей, но много людей из долин было выведено, для перемещения их из одних в другие, и для вывода в другие края, для занятия ремеслами, о коих говорилось.