Старонемецкий эпос - Песнь о Нибелунгах

Был Фолькер из презнатной, владетельной семьи… — Хотя Фолькер впервые упомянут ещё в самом начале «Песни о нибелунгах» (строфы 9, 162 и др.), здесь, во второй части поэмы, имеющей иные источники, нежели первая, он опять рекомендуется читателю как якобы новый персонаж. В рыцарское звание он «возведен» поэтом лишь в этой части эпопеи, где он становится одной из наиболее любовно выписанных фигур.

…чтоб только за семь дней // До нашего отъезда они пустились в путь. — За столь короткий, по средневековым представлениям, срок гунны не успели бы приготовить для бургундов ловушку, которой опасался Хаген.

…к Брюнхильде благородной… — Последнее упоминание о Брюнхильде, не играющей в повествовании более никакой роли. В строфе 1515 её имя не названо, хотя она и имеется в виду.

Однако отказались послы принять его — // Они страшились прогневить владыку своего. — Принятие подарка налагает обязанности на получателя; в этом нет ничего унизительного для шпильмана, вообще для человека, стоящего в социальном отношении ниже дарителя, но в данном случае шпильманы представляли самого Этцеля, и принятие его посланцами даров Гунтера могло бросить тень на честь гуннского монарха. С другой стороны, их отказ взять подарки оскорблял бургундского короля, считавшего себя во всём равным Этцелю, и Гунтер принудил их взять подаренное. См. строфы 1489–1490.

Поэтому пришлось гонцам у ней подарки взять. — В отличие от даров Гунтера, подарки Уты послы могли спокойно принять: они служили знаком благодарности матери за принесенные ими добрые вести от дочери.

Начиная с авентюры XXV имя «нибелунги» то и дело переносится на бургундов.

Не страшны сны дурные… // Тому, кто служит долгу и чести верен твёрдо. — Раз решено ехать к гуннам, Хаген, вначале столь энергично противившийся этой поездке, призывает не медлить. Он не пренебрегает вещими снами, но придерживается фаталистической установки: судьбы не избежать, поэтому надлежит смело идти ей навстречу.

…служил один вассал // Усердно, верно, храбро, как долг повелевал. — Здесь и далее образ Румольта, которому Гунтер доверяет управление страной на время своего отсутствия, существенно иной, чем выше; см. строфу 1465 след. Несколько странно, что регентом назначен начальник над кухней.

И облегчай посильно несчастным бремя бед… — идеал христианского правителя.

Вассалы-нибелунги — имеются в виду не богатыри, приведенные некогда Зигфридом из Норвегии, а бургунды, ибо во второй части «Песни о нибелунгах» это имя перенесено на них, может быть, потому, что в сознании автора эпопеи имя «нибелунг» было связано с обладанием кладом, а его присвоили бургундские короли.

Швальбенфельд — местность на реке Швальб, притоке Верница, впадающего в Дунай у Донауверта. Здесь опять сказывается плохое знание автором географии Западной Германии: в строфе 1524 бургунды направляются к Дунаю через Восточную Франконию вверх по Майну, т. е. обходят Швальбенфельд с севера.

Перевозчик — здесь это не простой человек, зарабатывающий свои хлеб перевозом, а богатый вассал маркграфов баварских, которому доверено охранять стратегически важную переправу. В юности перевозчиком был и Хаген.

Гельфрат — баварский маркграф.

Сёстры вещие — сказочные существа, обитавшие в воде и обладавшие сверхъестественной способностью предсказывать судьбу. Эти русалки сразу же узнают Хагена, см. строфу 1535.

…отдал сёстрам волшебный их наряд. — По-видимому, тот, кто завладевал нарядом вещих жён, приобретал власть и над ними самими. В «Саге о Тидреке» Хаген, услышав страшное пророчество русалок, обнажает меч и рассекает обеих надвое.

Сын Альдриана Хаген. — Имя отца Хагена известно лишь из второй части «Песни о нибелунгах». Это имя указывает на то, что отец Хагена был альб (см. прим. к строфе 9).

Богат был перевозчик… — Здесь — вассал баварского герцога, управляющий переправой и выполняющий также военную службу. Сам Хаген тоже в юности служил перевозчиком (см. строфу 1570).

Он десять сотен вормсцев сперва отвез туда… — Все многотысячное войско Хаген сумел переправить в одной лодке за день! Автора песни это, очевидно, не смутило, но в одной из версий песни прибавлена строфа, при помощи которой неизвестный «редактор» пытался выйти из положения: «корабль был достаточно крепок и широк для того, чтобы принять на борт зараз более пятисот человек вместе с оруженосцами и снаряжением, а на вёслах сидело много рыцарей».

Был за борт сброшен Хагеном несчастный капеллан. — Столкнув в реку священника, Хаген пытается его утопить, но безуспешно. Никакой враждебности ни к этому капеллану, ни к духовенству вообще у Хагена нет, — он желает лишь проверить истинность рокового пророчества вещих русалок, которые открыли ему, что из всего войска спасется один только дворцовый капеллан: парадоксальное сближение языческой веры в Судьбу с христианством!

Владетель Тронье в щепы разнес борты челна… — В этом поступке Хагена находит выражение вера в Судьбу и решимость идти ей навстречу; только что убедившись на примере капеллана в правильности предсказания о неминуемой гибели всех участников похода, он отрезает у своих спутников последнюю возможность возвращения. Герои должны без колебания встретить свой удел. В «Саге о Вёльсунгах» Гуннар с братьями, переправившись на кораблях в страну Атли, по прибытии «не привязали своих стругов»: мысль о возможности уклониться от предопределенной им доли так же чужда им, как и Хагену в «Песни о нибелунгах».

…все мы на чужбине найти конец должны…// Готовьтесь дать отпор врагам… — Поведав войску о грозящей ему гибели, Хаген одновременно призывает его привести себя в боевую готовность, для того чтобы достойно и мужественно встретить судьбу. Эта весть не вызывает колебания воинов, — герои лишь «побледнели в предчувствии беды» (строфа 1590) и двинулись дальше.

Мерит — город в Баварии, на Дунае.

Знай, я немалый выкуп дать за него готов. — По старым германским обычаям, убийца мог выплатить возмещение за убитого, тем самым предотвратив месть сородичей (в данном случае — сеньора). Гельфрат, однако, отклоняет это предложение.