Сборник - Парламент дураков

Ты теперь в услужении, веди же себя честно и правдиво, пока ты молод. Бережно храни то, что имеешь. Исполняй свой долг исправно. В будущем получишь ты в награду покой, довольство и доброе имя.

Слуга последовал за своим хозяином, а в дверь опять постучали.

— Кто там пришел? — спросил Фидо.

— Некто скрытый под маской, раз уж вы спросили, — ответил Насмешник. — Это женщина с прямой осанкой и твердой походкой (вот если бы ее правила были бы такими же твердыми). У нее высокий лоб, круглые щеки, на подбородке ямочка. У нее гладкая шея и тонкая талия. На ней яркая шляпка и яркое платье, в руках ярко раскрашенный веер. Но будь она даже во всем темном, все равно видно, что перед нами — женщина легкого поведения.

— О, — произнес Умник, — это женская ипостась лени, распутства и пьянства. Она столь же непостоянна, что и флюгер, похожа на обезьяну в своей невоздержанности, она дальше от веры, чем грубые язычники, она — сама падшая чувственность и средоточие гнили. Сцилла в городе и Харибда в деревне. Она — утешение карманников и товарищ пьянчугам, завсегдатай многих пивных и благодетель всех брадобреев-лекарей. От общения с ней парализует тело и разлагается душа, а кошелек худеет. Такие обычно по рождению бастарды, по природе каннибалы, а по манерам пуритане. Манит словно сирена, выглядит словно святая, а по сути — дьявол. Выражаясь простым английским языком — обыкновенная шлюха. Не верьте ее жалобам, ибо она живет ложью, не прикасайтесь к ней, ибо она — грязь, inquinans omnes qui tangunt eam [25], не предлагайте ей ничего, ибо она способна пожрать и уничтожить все, что попадется ей в руки. И вот, сэр, она стоит перед вами во всем своем распутстве.

— Прелестное создание, мне сообщили в подробностях о твоих обстоятельствах, и я приложу все усилия, чтобы их исправить. Однако же надежды изменить твой образ мыслей могут оказаться столь же бесплодными, как если бы я вздумал выбелить Черную Пустошь. Наверное, моим дряхлым рукам скорее удастся выкорчевать из земли старый дуб, нежели искоренить похоть, которая давно уже свила себе гнездо и твоем сердце. Но если ты сама уразумеешь всю плачевность своего положения, которое расслабляет ум, разлагает тело, разрушает бессмертную душу, возможно, ты и сумеешь отступиться от этой жизни. Подумай сама, только безумец способен съесть кусочек сахара, зная, что он пропитан ядом, но будучи не в силах отказаться от сладкого. Что же говорить о тебе? Разве не знаешь ты, что похоть — это и есть сладкая отрава, разрушающая здоровье и несущая с собой болезни? Она старит раньше времени, она губит твою красоту в самом расцвете, притупляет еще не старый ум и отвращает твои помыслы от всех добродетельных предметов и размышлений. Ты не можешь об этом не знать и все же не отступишься от своей чувственности. Поправ Диану, ты слепо поклоняешься Венере; презрев Весту, ты посвящаешь себя каждодневной праздности. Насмеявшись над браком, ты не свяжешь себя его узами, поскольку привыкла жить свободно и не желаешь подчиняться мужу. И все же ты в самом беспросветном рабстве: любой фат и бездельник может тебе приказывать, были бы у него деньги. А заполучив над тобой власть, он станет тебя оскорблять, заставляя исполнять любую свою прихоть.

Если мое предупреждение не заставит тебя хорошенько задуматься, будущее тебя ожидает такое. Тебя будут травить, как дикого зверя, гнать, как кролика из норы, и хлестать кнутом, как старую клячу. Ты не сможешь подолгу жить на одном месте, потому что власти не будут давать тебе покоя. Заработанное за три месяца ты будешь тратить за один, и какие бы ценности ни попадались тебе в руки, пользы они не принесут. Красота и приятность твоего тела скоро завянут. Волосы, сейчас длинные и густые, опадут с головы, как осенние листья с деревьев; лоб, нынче гладкий, станет сухим и морщинистым, как старый пергамент; румяная кожа пожелтеет, щеки впадут. Дыхание твое утратит свежесть, а во рту выпадут зубы. Из легких будут слышаться хрипы, кости начнут рассыпаться, а все тело подвергнется разложению. Наслаждение и радость превратятся в боль, пение — в печаль. Каждая жилка будет болеть, а в сердце поселится мука. Болезни одолеют каждую клеточку твоего тела, а душа твоя будет обречена на вечные страдания.

Она сделала шаг назад, а Насмешник бросился к дверям, не дожидаясь очередного стука. Вертихвостка не сомневалась, что, пока ее красота еще в расцвете, у нее не будет недостатка в приятелях, готовых услужить.

— Есть там кто-нибудь еще? — спросил Фидо.

— Есть один, — ответил Насмешник, — он едва видит, куда ступает, длинные волосы закрывают все его лицо. Fatuus in facie, et leno in corpore [26]. Он кругл лицом, но телом тощ. Желчь в нем так и бурлит. Однако же, пока есть на свете всякая шваль, он не останется в одиночестве. Ботинки у него измяты, будто в морщинах, как лицо у старухи. Что?! И на носках шляпки? Уж конечно, он не станет снимать такие шляпки при встрече с благородным человеком! Печально я замечаю, что его шпоры давно не знали чистки, такие они ржавые. Кто бы он ни был, вполне мог бы сойти за честного человека, если бы почаще умывался да помнил о Боге.

— Помнил о Боге! — начал Умник. — Нет уж, скорее он вспомнит дьявола. Он много лет уже не входил в церковь, разве лишь затем, чтобы обчистить кому-нибудь карманы или соблазнить жену честного человека, — никакой иной цели в священных стенах у него не было. Его размышления злобны, речь груба, а поступки отвратительны. Лучшие друзья у него — карты, а игральные кости — настоящие райские кущи. Ни одной подлости, какую только может совершить, он не упустит. Он одурачит собственного отца, предаст мать и продаст родную сестру. Если только придумает как, он и собственную жену сделает проституткой и станет продавать ее за деньги, самолично держа свечку для любого негодяя, который будет творить с ней непотребства под покровом ночи. За шестипенсовик он готов принести любые клятвы и обещания. Словом, перед нами образец негодяя, предводитель сутенеров, ищейка, унюхивающая притоны, вероломный сводник.

— О жалкий, участь твоя в руках дьявола, твое ремесло отвратительно, ты сам омерзителен. О жизни подобных тебе мне мало что известно, не писали о них также и древние авторы. И все же кое-кто из вашего племени попадался мне на пути, но я не всматривался пристально в их жизнь, потому что никогда не собирался иметь с ними никаких дел. Но, услышав сейчас достаточно о твоих обстоятельствах, я мог бы без труда описать в подробностях твои мерзкие грехи, но кажется мне, что в этом нет нужды. Ибо я надеюсь, что сумел расстроить основание, на котором зиждется вся твоя гадкая работа. Я говорю о женщине, что здесь была до тебя, о твоей товарке. Если она отступится от своей греховной жизни и прежних заблуждений, то и ты останешься ни с чем, если только не подберет тебя какая-нибудь старая карга, да и то ненадолго. Слушай поэтому, какая судьба тебя ожидает — ранняя смерть от удара ножом, нанесенного в пьяном угаре каким-нибудь ревнителем женской чести, или же от дурной болезни, полученной от своей товарки, или же в петле, если не исправишь свою жизнь.