Сэмюэл Ричардсон - Английские письма или история кавалера Грандисона

Описаніе , которое теперь хочу тебѣ представить, должно показаться важнымъ, естъли тебя увѣдомлю, что сыскался мнѣ новый обожатель, которой же изъ трехъ вышепомянутых Господъ? Я увѣрена, что ты мѣтишь на Баронета? Такъ точно, любезная моя, онъ-то новой мой любовникъ есть, но вѣрь что мой выборъ основанъ будетъ на томъ, что я въ слѣдствіи времени о немъ увѣдаю, и что также по собственнымъ моимъ наблюденіямъ примѣчу.

Кавалеръ Гарграфъ Поллексфенъ пригожъ, росту довольно высокаго, коему отъ роду около 50 лѣтъ. Цвѣтъ лица, его для мущины съ лишкомъ уже бѣлъ, и подходитъ къ блѣдному. Глаза у него примѣтно смѣлы, велики , выпуклы и подобны тѣмъ, кои называются по просту бычьими глазами; въ видѣ своемъ притворяетъ онъ себя самовольцемъ, что можетъ быть почитаетъ за нѣкое о себѣ одобреніе у женщинъ. Миссъ Анциллонъ, слыша какъ его хвалила Милади Вилліамсъ когда онъ стоялъ обернясь къ намъ спиною, сказала, что у него самые лучшіе глаза, какіе она когда либо видала въ мужчинѣ, глаза мужескіе, примолвила она, полные огня. Онъ объясняется свободно; но такая скорость, кажется, произходитъ больше отъ того, что онъ ни въ чемъ не сумнѣвается, нежели отъ чрезвычайнаго количества хорошихъ понятій. Однако онъ слыветъ разумнымъ человѣкомъ, и естьлибъ могъ себя пересилить нѣсколько болѣе думать, а менѣе говорить; то имѣлъ бы можетъ быть больше права къ тому уваженію, въ коемъ, какъ кажется, считаетъ себя съ лишкомъ увѣреннымъ; а поелику онъ никогда говорить не перестаетъ, и приводитъ другихъ къ смѣху, смѣясь первой тому, что онъ скажетъ или уже сказалъ; то и славится какъ человѣкъ чрезвычайно пріятной между тѣми особами, кои любятъ разсужденія свои перемѣнять въ веселости.

Кажется, что Сиръ Гарграфъ путешествовалъ; но видно привезъ назадъ съ собою превеликое множество дурачествъ да не мало и притворства. Онъ особливо судитъ не хорошо о такой женщинѣ, отъ коей получитъ хотя нѣкіе знаки склонности и охоты къ его шуткамъ. Ты скоро узнаешь, какъ я о томъ спровѣдала, также и о другихъ его свойствахъ, кои не лучше перваго почесть можно.

А какъ нынѣшній вкусъ народа клонится болѣе къ убранству; то и неудивительно, что такой человѣкъ, какъ Сиръ Гарграфъ, старается въ ономъ отличиться. Что можно сдѣлать болѣе сего для вида, когда оной предпочитается качествамъ душевнымъ? Но при всемъ томъ, его раченіе къ тому употребляемое, болѣе бы, но моему мнѣнію, имѣло успѣха, естьлибъ оно не столь было видно. Онъ чрезмѣрно безпокоится о томъ, чтобъ всѣ его приборы были въ порядкѣ. Онъ не забываетъ смотрѣться во всякое попадающееся ему зеркало; но дѣлаетъ сіе съ такою осмотрительностію, какъ будто бы желаетъ сокрыть толь примѣтное свое тщеславіе, что никто въ томъ не можетъ усумниться. Естьли же увидитъ, что его примѣтили, т о отступаетъ отъ зеркала съ видомъ почти нерадивымъ, но нѣсколько и недовольнымъ, притворяясь, что открылъ въ своей особѣ нѣчто такое, которое ему не нравится. Такая жалоба всегда производитъ ему нѣкое почтеніе, къ которому онъ показывается весьма чувствительнымъ по своему принужденному виду, которой тогда на себя принимаетъ, говоря: О! Сударь, о! Сударыня, вы мнѣ много милости оказываете.

Таковъ-то Кавалеръ Гарграфъ Поллексфенъ. Онъ сѣлъ подлѣ провинціальной Миссъ, и разговорясь какъ надлежитъ сущему волокитѣ, столь пріятно болталъ, что не далъ мнѣ и сказать ему, что не во все дуры въ нашей провинціи находятся. Онъ утверждалъ, что я совершенная красавица; онъ считалъ меня чрезвычайно молодою, всѣ его похвалы были, правду сказать, довольно нескладны; при всемъ же томъ по виду своему казался онъ удостовѣренъ въ моемъ къ нему уваженіи.

Я смотрѣла на него не однократно довольно пристально; а какъ взоры мои съ нимъ однажды повстрѣчались; то смѣю увѣрить, что онъ въ сіе время сожалѣлъ о бѣдномъ сердцѣ, которое, какъ онъ думалъ, приводитъ въ смущеніе. Однако я тогда разсуждала, не соглашусь ли я лучше избрать своимъ супругомъ Г. Симпля, естьли необходимо должна буду въ наказаніе за какой тяжкой грѣхъ, назначить онымъ его или Г. Симпля?

Метрдотель вошедъ тогда сказалъ, что столъ готовъ, и тѣмъ избавилъ меня отъ большой докуки; а Кавалеръ, по случаю, сѣлъ отъ меня довольно далеко. Во все время обѣда, онъ много славился, подсмѣиваясь задумчивому виду и поступкамъ Г. Вальдена, которой часто становясь будто нѣмымъ, казалось изъявлялъ только презрѣнія ко всему тому, что не изходило изъ устъ Кавалера. Такое разположеніе объяснялось иногда толь различными кривляніями, что мнѣ не можнобъ было ихъ точно выразить лицемъ. Возвратясь домой я неоднократно передъ зеркаломъ старалась подражать разнымъ корченьямъ Г. Вальдена, чтобъ ихъ тебѣ описать; но всѣ мои усилія недостаточны были подашь тебѣ хотя малѣйшее о нихъ понятіе. Можетъ быть заслуживалъ бы онъ нѣсколько извиненія за тѣ кривленія, коими оказывалъ онъ свое презрѣніе, естьлибъ оно не было примѣтно, и естьлибъ не обращалъ въ свое самолюбіе все то уваженіе, которое, какъ онъ мнилъ, отнималъ у Баронета. Однако онъ былъ столь же осужденія достоинъ съ одной стороны, сколько Гарграфъ съ другой. Никогда столь ясно не видѣла я настоящаго различія между свѣтское обращеніе знающимъ человѣкомъ и такимъ, которой выходитъ изъ университетовъ. Одинъ, какъ кажется, рѣшился не принимать ни въ чемъ удовольствія; а другой усиливается нравиться всѣмъ и иногда столь отважно, что свой разсудокъ подвергаетъ посмѣянію. При второй глупости забывалъ онъ первую; а при третій вторую. Но смѣясь прежде всѣхъ своимъ колобродствамъ, онъ давалъ намъ свободу предполагать, что онѣ произвольны и то онъ не для иннаго чего съ толикимъ самаго себя забвеніемъ имъ предавался, какъ для увеселенія собранія.

Г. Валденъ, какъ ясно было видно по наморщенному его лбу, при сотрясенія его губъ, изъявляющимъ его презрѣніе, и по всему его лицу, которое онъ съ принужденностію отвращалъ отъ Баронета , казался раздраженъ всѣмъ веселымъ видомъ, которой на всѣхъ гостяхъ усматривалъ, и о коемъ по видимому жалѣлъ, не различая отъ чего оной происходилъ, какъ будто онъ попалъ въ компанію весьма на ровную. Онъ даже раза съ два заговаривалъ съ Г. Симплемъ, показывая нѣкое преимущество надъ всѣмъ собраніемъ, хотя и довольно было видно, что сей молодой человѣкъ съ большею пріятностію слушалъ забавныя изреченія С ира Баронета, нежели сухія и надушловатыя матеріи ученаго, и что онъ казалось и взорами своими одобрялъ каждое слово Баронетово . вмѣсто того что потуплялъ оныя съ смущеніемъ въ то самое время, когда Г. Валъденъ, дѣлая ему честь начиналъ съ нимъ разговоръ, какъ съ первѣйшею особою въ собраніи. Позволь мнѣ, любезная Люція, приложить къ сему одно разсужденіе. Не кажется ли тебѣ чрезвычайно щастливымъ для нашего легкомысленнаго и веселаго пола то, что большая часть мужчинъ, сихъ начальниковъ человѣческаго разума, не больше насъ разсудительны, или чтобъ выразить оное другими словами, не думаешь ли ты, что излишней разумъ столь же смѣха достоинъ, какъ и посредственной участокъ глупости? Но я не скажу больше о томъ ни слова. Мой дядюшка конечно бы на меня посердился.