Сэмюэл Ричардсон - Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

,,Онъ мнѣ говоритъ, что о платьяхъ я должна наименѣе всего безпокоиться; что его тетка и двоюродныя сестры конечно постараются сообщить мнѣ всѣ такія надобности, такъ какъ и онъ почтетъ за чувствительнѣйшее удовольствіе и величайшую честь представить мнѣ все протчее.

,,Что касается до успѣха совершеннаго примиренія съ моими друзьями; то онъ будетъ управляемъ во всѣхъ своихъ дѣлахъ собственными моими желаніями, и что онъ знаетъ, сколько сіе дѣло важно.

,,Онъ опасается, что время непозволитъ ему доставить мнѣ, какъ онъ то обѣщалъ, въ сотоварищи дѣвицу Шарлоту Монтегю въ С. Албасъ; ибо онъ увѣдомленъ, что у ней чрезвычайно болитъ горло, и потому не можно выходить ей изъ своей горницы; но какъ скоро она выздоровѣетъ, первое его раченіе будетъ состоять въ томъ, дабы привести ее съ своею сестрою въ мое убѣжище. Онѣ приведутъ меня обѣ къ ихъ теткамъ, или ихъ тетокъ ко мнѣ, какъ мнѣ угодно будетъ. Онѣ будутъ мнѣ сотовариществовать въ поѣздкѣ въ городъ, естьли я имѣю охоту туда ѣхать и во все то время, которое угодно мнѣ будетъ тамъ прожить, они не будутъ оставлять меня ни на одну минуту.

,,Милордъ М… не преминетъ употребить мои досуги и приказы къ отданію мнѣ почтенія, и явно или скрытно, какъ мнѣ за благо разсудится. Онъ же когда увидитъ меня въ безопасномъ мѣстѣ, хотя въ нѣдрахъ своей фамиліи, или въ томъ уединеніи, которое я предпочитаю; то принудитъ себя меня оставить, и никогда ко мнѣ не появится безъ моего позволенія. Вовремя нездоровья двоюродной своей сестры Шарлоты, онъ вздумалъ, говоритъ онъ, замѣнить ея мѣсто своею сестрою дѣвицею Патти, но сія дѣвица робка и еще больше можетъ умножить наше смущеніе.,,

И такъ любезная моя, предпріятіе какъ ты видишь, требуетъ великой смѣлости и отважности . Такъ, такъ, оно того требуетъ. Увы! что должно предпринять?

Кажется онъ самъ увѣренъ, что мнѣ весьма нужно имѣть въ сотовариществѣ какую ниесть особу нашего пола. Не могъ ли бы онъ обѣщать мнѣ покрайней мѣрѣ одну изъ своихъ тетокъ? Боже милостивый, что должна я предпринять!

При всѣмъ томъ, какъ бы я далеко не поступила но я еще не усматриваю чтобъ было очень поздо оставить все оное: естьли я сіе намѣреніе оставлю, то должно думать, что я въ великой ссорѣ съ нимъ буду. Но что отъ того произойдетъ? естьлибъ я предвидѣла хотя нѣкое средство къ избавленію себя отъ Сольмса; тобъ ссора съ Ловеласомъ, котораябъ открыла бы мнѣ путь къ дѣвической жизни, была бы величайшимъ моимъ желаніемъ. Тогда бы я недовѣрялася всему его полу; ибо размышляю только о смущеніи и печаляхъ, которыя приноситъ онъ нашему полу: и когда единожды обязаны бываютъ между собою бракомъ; то что остается инное, какъ не принужденіе ступать нѣжнѣйшими ногами по тернію, самому колючему, даже до самого конца пути.

Мое замѣшательство ежеминутно умножается; чемъ болѣе я о томъ думаю, тѣмъ менѣе вижу средствъ избавиться отъ онаго. Мои сомнительства умножаются, чемъ скорѣе время протекаетъ, и пагубный часъ приближается.

Но я хочу сойти въ низъ и прогуляться по саду. Я отнесу сіе письмо на условленное мѣсто, вмѣстѣ со всѣми его письмами, выключая двухъ послѣднихъ, которыя я положу въ первой свой пакетъ, естьли я буду столь щастлива, что могу еще къ тебѣ послѣ сего писать. Между тѣмъ, любезная моя пріятельница… Но какой предметъ могу я поручить твоимъ молитвамъ? И такъ прощай. Естьлибъ мнѣ токмо позволено было сказать тебѣ прости.

Въ Воскресенье 9 Апрѣля въ вечеру.

Не думай, любезнѣйшая моя пріятельница, чтобъ вчерашнее твое разсужденіе, хотя и заключаетъ въ себѣ самую большую строгость, какой я никогда не видала отъ безпристрастной твоей любви, привело меня хотя въ малѣйшее противъ тебя негодованіе. Сіе подвергло бы меня величайшей неудобности, какая видна въ санѣ королей, то есть, лишилобы меня средства быть увѣдомляемою о своихъ погрѣшностяхъ и отъ оныхъ исправляться, и слѣдственно отняло бы у меня драгоцѣннѣйшій плодъ горячей и искренной дружбы. Съ какимъ блескомъ и чистотою священное сіе пламя должно возгараться въ сердцѣ твоемъ, когда ты укоряешь нещастную, что менѣе имѣетъ попеченія и собственномъ своемъ дѣлѣ, нежели ты сама по тому, что она старается оправдать тѣхъ, кои не разположены подать ей свою помощь? Должна ли я хулить тебя за сію горячность, или не должна ли еще взирать на оную съ удивленіемъ?

Однако, опасаяся чтобъ ты не утвердилась еще болѣе въ томъ подозрѣніи, которое бы сдѣлало меня неизвинительною, естьлибъ оно имѣло какое ниесть основаніе, должна я объявить тебѣ, дабы отдать самой себѣ справедливость, что я не знаю, скрываетъ ли мое сердце въ себѣ сію тайную склонность, которую по твоему мнѣнію всякая бы другая женщина, выключая меня, въ себѣ питала . Я также ни мало не мышлю, чтобъ была болѣе беспристрастна, нежели кажусь въ разсужденіи благополучиаго исполненія того, чегобъ я надѣялась отъ твоей матушки. Но я почитаю за долгъ ее извинить, не иннымъ чемъ, какъ по сей единой причинѣ, что какъ она совсѣмъ другихъ лѣтъ, нежели я, и притомъ мать любезнѣйшей моей пріятельннцы, то и не могу я ожидать отъ нее такихъ чувствованій дружбы, какъ отъ ея дочери. Но я ей обязана, токмо почтеніемъ и уваженіемъ, котороебъ весьма трудно было согласовать съ тою сладостною благопріязнію, которая составляетъ одинъ изъ необходимѣйшихъ и священнѣйшихъ узовъ, соединяющимъ наши сердца. Я могу ожидать отъ любезнѣйшей моей Аннѣ Гове то, чего не должно надѣяться получить отъ ея матери. Въ самомъ дѣлѣ, не страннолибъ было, когдабъ опытная женщина подвергла себя какой-нибудь укоризнѣ, за то только, что внимала собственному своему разсудку, въ такомъ обстоятельствѣ, въ которомъ не могла она сообразоваться съ желаніями другаго, не оскорбя той фамиліи, къ коей она всегда оказывала дружбу и не возставъ противъ правъ родителей надъ своими дѣтьми, наипаче когда она сама есть мать такой дочери, (позволь мнѣ сіе сказать) коей пылкаго и изящнаго свойства она опасается. Матерний страхъ поистиннѣ заставляетъ ее разсуждать болѣе о твоей молодости, нежели о благоразуміи; хотя она и равно, какъ и всѣ, знаетъ, что твое благоразуміе несравненно превосходитъ твои лѣта.

Но я хочу разсмотрѣть тѣ два предложенія въ твоемъ письмѣ, помянутыя которыя мнѣ столь же важны кажутся, какъ и тебѣ.

Ты меня спрашиваешь, не должнали я рѣшиться ѣхать лучше съ особою моего пола, съ любезною моею,,Анною Гове, нежели мущиною, съ Ловеласомъ?,,

,,Положимъ что я съ нимъ поѣду, не должнали я, какъ можно скореѣ соединиться съ нимъ бракомъ.,,

Ты знаешь, любезная моя, по какимъ причинамъ я отвергаю твои представленія, и для чего весьма желаю, чтобъ ты ни мало не участвовала въ такомъ предпріятіи, къ которому единая токмо жестокая не обходимость удобна была меня привесть и въ коемъ бы ты не могла принести равнаго со мною извиненія. Въ такомъ случаѣ, конечно твоя матушка имѣла бы причину безпокоиться о нашей перепискѣ, естьли бы произшествіе оправдало ея опасеніе. Естьли мнѣ трудно согласовать съ моею должностію мысль избавиться бѣгствомъ отъ жестокости моихъ друзей; то чемъ ты можешь извиниться, оставя мать исполненную къ тебѣ милости? Она страшится, чтобъ горячая твоя дружба не вовлекла тебя въ какія непристойности; а ты, дабы наказать за подозрѣніе тебя оскорбляющее, ты желаешь показать ей и всѣмъ, что своевольно ввергаешься въ величайшее заблужденіе, коему только полъ нашъ подверженъ быть можетъ. Я тебя вопрошаю любезная моя, думаешь ли ты, чтобъ достойно было твоего великодушія пускаться въ заблужденіе, потому только, что твоя мать почитаетъ себя весьма щастливою, опять тебя видѣть съ собою.