Сэмюэл Ричардсон - Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Если бы враги его, перехватилъ онъ, не были столь сильны и рѣшительны, или если бы они не оказали своихъ намѣреній жестокими насиліями, то охотно бы онъ согласился повергнуть себя шестимѣсячному или годовому испытанію. Но онъ увѣренъ, что всѣ ихъ виды ограничивались бы продолженіемъ одного мѣсяца, и мнѣ болѣе всѣхъ извѣстно, должно ли надѣяться нѣкоторой перемѣны со стороны моего отца.

Я ему говорила, что прежде, нежели буду искать другаго покровительства, желаю испытать всѣ средства, которыя мнѣ могутъ внушить мое почтеніе и довѣренность, коей еще меня не лишили нѣкоторыя особы фамиліи, и если ни въ чемъ не буду имѣть успѣха, то отдать имъ землю, которая толикую возбудила противъ меня зависть, почитаю надежнымъ способомъ.

Онъ ни мало не противится такому опыту, сказалъ онъ мнѣ. Не предлагаетъ мнѣ другаго покровительства, пока необходимость принудитъ меня онаго искать. Но дражайшая Кларисса, говорилъ онъ мнѣ, ухватя мою руку; и прикладывая ее съ великимъ трепетаніемъ къ своимъ губамъ, если уступка сей земли можетъ окончить ваши мученія; то отдайте оную немедлѣнно, и будьте моею. Я одобрю всею моею душею сей вашъ поступокъ. Таковое увѣреніе, любезная пріятельница, не безъ великодушія. Но когда нужны только льстительныя слова, то чего не предпринимаютъ мущины, дабы получить повѣренность женщины.

Съ великимъ трудомъ я возвратилась отъ него на дорогу лежащую къ замку, и при наступленіи ночи страхъ мой усугублялся. Я не могу сказать, чтобъ онъ происходилъ отъ его поступка. Напротивъ того онъ мнѣ подалъ наилучшее противъ прежняго о себѣ мнѣнія, отъ котораго ни мало не уклонялся въ продолженіи сего переговора. Если онъ горячился сильно при единомъ предположеніи, что Сольмсъ можетъ быть предпочтенъ; то сей жаръ извинителенъ въ такомъ человѣкѣ, который почитаетъ себя весьма влюбленнымъ, хоть онъ весьма малое можетъ произвесть надо мною впечатлѣніе.

Отходя онъ просилъ моего благоволенія съ сильнѣйшими убѣжденіями, но съ такимъ подобострастіемъ, какъ и горячностію, не говоря о другихъ милостяхъ, хотя и изьявилъ мнѣ нѣкоторымъ образомъ свое желаніе къ другому свиданію, о которомъ я ему запретила навсегда думать въ томъ же мѣстѣ. Я признаюсь тебѣ, любезный другъ, тебѣ которой малѣйшая моя сокровенность должна казаться преступленіемъ, что доказательства его, почерпнутыя изъ настоящихъ моихъ злощастій относительно къ будущему времени, начинаютъ меня ужасать, дабы не быть принужденною принадлежать которому нибудь изъ сихъ двухъ мущинъ, и если сіе избраніе необходимо, то я думаю, что ты меня не будешь порицать, если я тебѣ открою, которой изъ двухъ долженъ быть предпочтенъ; ты мнѣ сама говорила о томъ, который недостоинъ сего преимущества. Но истинная моя предпочтительность есть къ дѣвическому состоянію; и я еще не совершенно потеряла надежду къ полученію свободы на сей щастливый выборъ.

Я пришла въ свой покой, не будучи ни чѣмъ примѣчена. Однако страхъ о семъ понятіи, ввергнулъ меня въ толикое смятеніе, что я гораздо болѣе чувствовала онаго при начатіи сего письма, нежели сколько должно было, изключая ту первую минуту, въ которую онъ меня увидѣлъ; ибо тогда силы мои едва не ослабѣли; и чрезмѣрно щастливо, что въ такомъ мѣстѣ, въ которомъ онъ меня нашелъ, въ толь поразительномъ ужасѣ, и будучи одна съ нимъ не поверглась безъ чувствъ на землю.

Я недолжна также позабыть, что когда ему выговорила за его поступокъ въ церквѣ, онъ мнѣ признавался, что несправедливо описали мнѣ сіе произшествіе, что онъ не думалъ тамъ меня видѣть, но надѣялся имѣть случай поговорить съ учтивостію съ моимъ отцемъ, и получить позволеніе проводить его до замка, что докторъ Левинъ не совѣтовалъ ему въ такомъ случаѣ подходить ни къ кому изъ фамиліи, показавъ ему всеобщее смятеніе произведенное его присудствіемъ. Не то было его намѣреніе, увѣрялъ онъ меня, чтобъ показать свою гордость и надменность, и если кто его въ томъ обвиняетъ, то не по какой другой причинѣ, какъ по единому дѣйствію сей безпокойной воли, которую онъ противъ своего огорченія находитъ непобѣдимою, и когда онъ привѣтствовалъ мою мать, то такуюже учтивость желалъ оказать всѣмъ находившимся на лавкѣ особамъ, какъ и той, которую онъ съ чистосердечіемъ почитаетъ.

Если можно въ семъ на него полагаться; и въ самомъ дѣлѣ едва могу себя увѣрить, чтобъ онъ стараясь мнѣ нравиться, сталъ презирать всю мою фамилію, то вотъ примѣръ ненависти, которая изображаетъ все ложными красками. Однако, если бы Хорея не хотѣла услужить своимъ господамъ, то для чегобъ ей приносить мнѣ столь предосудительныя для него вѣсти? онъ ссылается на доктора Левина для своего оправданія: но увы. Я лишена того удовольствія, чтобъ, видѣть сего честнаго человѣка, и всѣхъ тѣхъ, отъ коихъ бы могла получать полезныя совѣты въ злощастномъ своемъ положеніи. Въ прочемъ я думаю, что мало бы было виноватыхъ въ свѣтѣ, если бы всѣ обвиняемые или подозрѣваемые свободно могли расказать свои приключенія, и если бы имъ вѣрили по-собственному ихъ свидѣтельству.

Ты не будешь жаловаться, чтобъ сіе письмо было весьма кратко. Но иначе не можно бы было помѣстить всѣ подробности столь точно, какъ ты требуешь. Не забуть любезная пріятельница, что послѣднее твое письмо было отъ 9 числа.

Воскресенье 19 Марта.

Прошу извиненія, дражайшая моя пріятельница, что я тебѣ подала причину напомянуть мнѣ о числѣ послѣдняго моего письма. Я представила, сколько возможно въ своей памяти дѣла разумныхъ твоихъ родственниковъ, въ томъ мнѣніи, что ты скоро склонишся на ту или другую сторону, и что тогда я буду имѣть нѣкоторый степень достовѣрности, на которомъ бы могла утверждать свои примѣчанія. Въ самомъ дѣлѣ я тебѣ написала то, чего бы не было во многихъ письмахъ? Тебѣ извѣстно, что я только могу поносить глупыхъ твоихъ гонителей; но таковый слогъ не по твоему вкусу. Я тебѣ совѣтовала возвратить себѣ землю; ты отвергаешь сіе мнѣніе. Не можешь снести той мысли, чтобъ принадлежать Сольмсу, и Ловеласъ рѣшился имѣть тебя своею, какія бы препятствія въ томъ ни полагали. Я увѣрена, что ты не можешь миновать выбора которого нибудь изъ нихъ. Посмотримъ, какія будутъ первые ихъ поступки. Въ разсужденіи Ловеласа, когда онъ разказываетъ собственную свою исторію, кто бы осмѣлился сказать, что онъ находясь со мною съ такою скромностію, и имѣя столь добрыя намѣренія въ церквѣ, былъ подверженъ малѣйшему нареканію? Злобные тѣ люди, которые возстаютъ противъ самой невинности! Но пождемъ, говорю я, первыхъ ихъ поступковъ, и на что ты рѣшишся. Разсужденія мои тогда будутъ соразмѣрны моему свѣденію.

Въ разсужденіи перемѣны твоего искуства въ письмахъ твоихъ къ дядьямъ, брату и сестрѣ, потому что они за удовольствіе почитаютъ приписывать тебѣ предубѣжденіе къ Ловеласу, и что всѣ твои отрицанія послужили только къ укрѣпленію приводимыхъ ими противъ тебя доказательствъ, я признаю, что ты весьма хорошо поступила, чтобъ ихъ оставить при сихъ подозрѣніяхъ, и испытать то, что ты можешь получить отъ нихъ симъ способомъ. Но если… Будь нѣсколько терпѣлива, любезная пріятельница. Ты почла за долгъ защитить сама перемѣну твоихъ поступокъ; и если ты мнѣ говоришь откровенно, какъ другъ своему истинному другу, то надобно, чтобъ и я тебя нѣсколько потревожила. Посмотримъ, ибо я не могу удержать своего пера.