Фрэнсис Бэкон - Опыты, или Наставления нравственные и политические

Замечено, что поводом к мятежу может стать иное острое и колкое слово в устах государя. Цезарь несказанно повредил себе словами: «Sylla nescivit literas, non potuit dictare», [77] «Сулла был неграмотен, а потому не мог диктовать». Светоний, «Жизнь двенадцати Цезарей» (Божественный Юлий, 77). ибо эти слова убили в людях надежду, что сам он когда-либо откажется от диктатуры. Гальба погубил себя, когда сказал: «Legi a se militem, non emi», [78] «Набирает солдат, а не покупает», Тацит, «История», кн. 1, 5. тем самым лишив своих солдат надежды на вознаграждения. То же сделал и Проб словами: «Si vixero, non opus erit amplius Romano imperio militibus» [79] «Если буду жив, Римская империя не будет нуждаться в солдатах». Flavius Vopiscus, «Probus», 20. — словами, которые повергли воинов в отчаяние. Подобных примеров множество. Вот почему в щекотливых делах и в трудные минуты государям следует высказываться крайне осторожно, особенно в тех кратких суждениях, которые мгновенно облетают свет и считаются за истинное выражение их тайных намерений. Ведь пространные речи — вещь прескучная, и прислушиваются к ним куда меньше.

И наконец, пусть государи на всякий случай имеют при себе одного, а еще лучше нескольких лиц, известных своей воинской доблестью, для подавления мятежей в самом начале. Ибо иначе двор при первых же признаках смуты приходит в неподобающее волнение, и государству грозит та опасность, о которой говорит Тацит: «Atque is habitus animorum fuit, ut pessimum facinus auderent pauci, plures vellent, omnes paterentur». [80] «Словом, судя по общему настроению, на последнее злодеяние решились лишь некоторые, сочувствовали ему многие, готовились и выжидали все». Тацит, «История», кн. I, 28. Необходимо, однако, чтобы эти военачальники были людьми надежными и почтенными, а не любителями расколов и искателями популярности и чтобы они были в ладах с другими важными особами в государстве; иначе лекарство это может оказаться опаснее самой болезни.

Я скорее поверил бы всем сказкам Легенды, [81] Комментаторы считают, что имелся в виду сборник «Золотая Легенда», содержавший повествования о житиях и чудесах святых. Составлен он был в XIII в. доминиканцем Яковом Ворагинским. Талмуда и Корана, чем тому, что это устройство Вселенной лишено разума. И следовательно, Бог никогда не творил чудес, чтобы убедить атеистов в своем существовании, потому что в этом их убеждают его обычные деяния. Поистине, поверхностная философия склоняет ум человека к безбожию, глубины же философии обращают умы людей к религии. Ведь, когда ум человеческий созерцает рассеянные всюду вторичные причины, он порой может остановиться на них и не идти дальше; но, когда он охватил их цепь целиком, объединил и связал друг с другом, он неизбежно воспаряет ввысь, к провидению и божеству.

Даже та школа, которую более всех обвиняют в безбожии, в действительности демонстрирует свою большую религиозность, т. е. школа Левкиппа, Демокрита и Эпикура. Ведь в тысячу раз более вероятно предположение о том, что четыре изменяющихся элемента и одна неизменная пятая сущность, должным образом и определенно расположенные, не нуждаются в Боге, чем предположение о том, что великое множество бесконечно малых неупорядоченных частиц или семян могли бы произвести весь этот порядок и красоту без божественного распорядителя. В Писании сказано: «Сказал безумец в сердце своем: нет Бога»; [82] Ветх. Зав., Псалм. Давид., 13, ст. 1. но там не сказано: «Подумал безумец в сердце своем», так что он, скорее не отдавая себе отчета, говорит то, чего он желал бы, чем то, во что он может вполне основательно верить или в чем убежден. Ведь никто не отрицает того, что Бог есть, за исключением тех, кому было бы выгодно, если бы Бога не было. То, что безбожие, скорее, на устах, чем в сердце человека, более всего видно из того, что безбожники постоянно говорят об этом, как будто их уверенность в правильности своего мнения постоянно слабеет и поэтому они были бы рады, если бы оно было подкреплено одобрением других. И более того, заметьте, что безбожники стремятся иметь учеников, как это принято и в других сектах, и, что самое важное, среди них есть такие, которые и пострадают за безбожие, и не отрекутся; в то время как если бы они действительно думали, что такого явления, как Бог, не существует, то чего ради им беспокоиться? Эпикура обвиняют, что он притворялся, дабы сохранить репутацию своего имени когда утверждал наличие благословенных существ, таких, которые лишь наслаждаются своим существованием, не имея никакого отношения к управлению миром. В этом, как утверждают, он приспосабливался к обстоятельствам, хотя втайне и полагал, что Бога нет. Однако его, несомненно, оклеветали, ибо его слова благородны и исполнены любви к Богу: «Non deus vulgi negare profanum; sed vulgi opiniones diis applicare profanum», [83] «Кощунство не в том, что отрицают богов толпы, а в том, что богам приписывают мнение толпы». Диоген Лаэртский, «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов», кн. X, 123. Платон вряд ли сказал бы лучше. И хотя Эпикур был достаточно убежден, чтобы отрицать их управление, он был не в силах отрицать их природу.

У западных индейцев есть имена для всех их отдельных богов, хотя у них нет имени для Бога (как и язычники имели имена — Юпитер, Аполлон, Марс и т. п., но не слово «deus»); это показывает, что даже у этих варварских народов имеется понятие о Боге, хотя и не во всем его объеме и широте. Так что против безбожников даже дикие народы выступают совместно с самыми утонченными философами. Размышляющий безбожник встречается редко; сюда относятся Диагор, Бион, возможно, Лукиан [84] Диагор (V в. до н. э.) — греческий лирический поэт, за безбожие был приговорен к казни, но успел скрыться. Бион (III в. до н. э.) — греческий философ и сатирик, слыл атеистом, примыкал к киникам, а затем к киренаикам. Лукиан (II в. н. э.) — знаменитый греческий сатирик, «Вольтер классической древности», считал все религии обманом и в своих сочинениях высмеивал богов. и некоторые другие; и все же их представляют большими атеистами, чем они были на самом деле, ибо все те, кто подвергает сомнению принятую религию или укоренившиеся суеверия, клеймятся противной стороной как безбожники. Самые величайшие безбожники в действительности лицемеры, которые постоянно хватаются за святые предметы, но без всякого чувства; так что они должны бы сгореть, когда наступит конец света.

Причины безбожия следующие: расколы в религии, если их много, ибо какой-нибудь один раскол увеличивает религиозное рвение обеих сторон, но множество расколов приводит к безбожию. Другая — скандальное поведение священников, когда оно доходит до того, как сказал св. Бернард, что «non est jam dicere, ut populus, sic sacerdos; quia nec sic populus, ut sacerdos». [85] «Нельзя уже теперь сказать, что каков народ, таков и священник, ибо народ не таков, каковы священники». Третья причина — привычка насмешливо богохульствовать о святых делах, что мало-помалу подрывает благоговение перед религией. И наконец, времена учености, особенно в периоды мира и процветания, ибо смуты и несчастья более склоняют умы людей к религии.