Фернан Пинто - Странствия

И все пять тысяч грепо, простершись пред ним и воздев руки, повторили эту просьбу оглушительным хором голосов:

— Даруй, господин и государь наш, мир и прощение всем народам королевства сего, да не будет терзать их страх за вину свою, в коей они открыто приносят тебе повинную.

На что король ответил, что охотно прощает их и клянется в том головой святого Киая Нивандела, бога сражений на поле Витау.

Услышав эти слова, народ простерся ниц и воскликнул:

— Да дарует тебе всевышний на веки веков победу над врагами твоими, и да возложишь ты стопы свои на головы их.

Тут все в великой радости заиграли на множестве весьма нестройных и варварских инструментов, а кабизондо возложил на голову нового короля богатую золотую корону, напоминающую митру, в которой он и вступил в город весьма торжественно и величественно. Перед ним шествовали взятые им в плен слоны, ехали повозки, волоча по земле сорок отобранных знамен и перехваченную толстой железной цепью статую побежденного Шеминдо {349} 349 …волоча по земле… статую побежденного Шеминдо… — Пинто приписывает бирманцам обычай, которого в Бирме не было. . Сам победитель ехал на огромном слоне с золотой сбруей, окруженный сорока булавоносцами, всеми феодалами и военачальниками; они шли пешком, держа на плече мечи с богатыми золотыми инкрустациями. Затем следовало шесть тысяч латников королевской охраны, три тысячи боевых слонов с причудливыми башенками на спинах, а также много разных людей, как пеших, так и конных, счета которым я не вел.

Как был обнаружен и доставлен бирманскому королю Шеминдо и какова была его судьба

После того как бирманский король двадцать шесть дней мирно процарствовал в городе Пегу, он решил, что в первую очередь ему необходимо завладеть главнейшими крепостями королевства, сохранявшими верность Шеминдо, так как там не знали еще о его поражении. Поэтому Шаумигрен послал туда своих военачальников с письмами самого дружественного содержании, называя в них жителей порой даже чадами своей души, даруя им полное прощение за прошлое, торжественно обещая им в будущем мир, спокойствие и справедливость во всем, освобождение от налогов и каких-либо притеснений, мало того — суля им те же милости, что и бирманцам, служившим ему в войне. К этому он прибавлял еще много приличествующих случаю и отвечающих его целям речей, подтвержденных письмами, написанными жителями города Пегу, в которых последние обстоятельно перечисляли все льготы и милости, исходившие от нового государя. Все это, разнесенное молвой, уже повсюду трубившей о благодеяниях Шаумигрена, быстро подействовало, и на сторону короля перешли все военные силы, то же сделали отдельные селения, города, области и провинции королевства. Таким вот образом Бирманец заново завоевал и подчинил себе страну, которую, как мне представляется, можно назвать лучшей, обильнейшей и наиболее богатой золотом, серебром и драгоценными камнями из всех известных мне стран мира.

Благополучно завершив покорение Пегу, бирманский король поспешил разослать по всему королевству множество всадников на поиски Шеминдо, которому, как я уже говорил, удалось, хоть и раненому, спастись. Но, к несчастью для него, он был опознан в деревне Фанклеу в одной легуа от города Потена, через который проходит граница между Пегу и Араканским королевством {350} 350 Он (Шеминдо) был опознан… между Пегу и Араканским королевством. — Смимтхо скрывался в сельской местности, пытаясь поднять монских крестьян на борьбу. Он был схвачен на берегах Ситтанга, а не на западной границе, как пишет Пинто. Араканское королевство. — В начале 50-х годов XVI в. Аракан был независимым государством. , и с ликованием доставлен бирманскому королю неким простолюдином, который за это получил от короля земли, приносившие ему дохода тридцать тысяч крузадо в год. Король велел привести к нему Шеминдо, и когда тот предстал пред ним в наручниках, с железным ошейником на шее, насмешливо приветствовал его:

— В добрый час, король Пегу, можешь поцеловать этот пол, ибо его коснулись мои стопы. Из этого ты можешь заключить, как расположен я к тебе, раз оказываю тебе честь, о которой ты не мог и помыслить.

А так как Шеминдо не отвечал на это ни слова, король продолжал издеваться над несчастным, простертым у его ног:

— Как это понять? Речи ты, что ли, лишился, увидев меня, или онемел от счастья, что тебе оказали такую честь? Чего не отвечаешь на мои вопросы?

На это Шеминдо, уязвленный оскорблениями или неспособный уже больше владеть собой, ответил:

— Если бы тучи небесные, и солнце, и луна, и все творения, кои создал всевышний на благо человеку, дабы украсить ими величие небес и раскрыть перед нами сокровища его могущества, обрели язык и устрашающими раскатами грома могли выразить тем, кто видит меня так, как ныне я вижу себя перед тобой, великую скорбь, в которой томится моя душа, они бы ответили за меня и изъяснили причины, почему я немотствую в этом месте, куда привели меня мои грехи, но так как ты не можешь быть судьей того, о чем я говорю, ибо ты и обвинитель мой, и исполнитель своего же приговора, я не отвечу тебе, хоть и ответил бы милосердному господу нашему, который, как бы тяжка ни была моя вина, сострадательно взглянул бы даже на единую слезу, пролитую мной в сокрушении.

И, пав ничком на землю, дважды попросил дать ему воды, король же бирманцев, дабы огорчить его еще сильней, приказал, чтобы эту воду принесла Шеминдо его любимая дочь, которую Бирманец держал в плену и после водворения своего в Пегу отдал в жены принцу Наутирскому, сыну короля Авы. Как говорили, молодая женщина, увидев отца, простертого на полу, бросилась к его ногам, обняла его и, трижды поцеловав его, произнесла, заливаясь слезами:

— О отец, господин и король мой, умоляю вас во имя великой любви, которую я всегда к вам питала, не отстраняйтесь от объятий моих и возьмите меня в скорбный свой путь, дабы при вас нашелся человек, способный утешить вас глотком воды, если свет за грехи мои отказывает вам в том уважении, которое принадлежит вам по праву.

На это отец, как рассказывали, несколько раз порывался ответить, но не смог, ибо великая любовь, которую испытывал он к дочери, лишила его языка. Он снова упал ничком и пролежал так без чувств долгое время. Некоторые из присутствующих при этом вельмож не могли удержаться от слез. Это заметил бирманский король и, зная, что вельможи эти пегу и бывшие вассалы Шеминдо, а посему сомневаясь в их верности, приказал им тут же отрубить головы, гневно воскликнув:

— Если вам так уж жалко вашего короля, отправляйтесь вперед и приготовьте на том свете ему покои, он, надо думать, вознаградит вас за верность.