Фернан Пинто - Странствия

В большом волнении и радости, которые легко можно себе представить, если вспомнить все невзгоды, что нам пришлось претерпеть и от которых, как нам казалось, мы теперь уже навсегда избавились, покинули мы 12 января Узанге и стали спускаться по очень широкой пресноводной реке более легуа в ширину, меняя курс в зависимости от ее поворотов; за семь дней пути мы видели большое количество прибрежных селений и городов, которые, судя по их внешнему виду, казались богатыми, ибо строения их отличались роскошью, — как частные дома, так и храмы с золотыми шпилями, — да и по реке сновало множество гребных судов, груженных всевозможными товарами в чрезвычайном изобилии.

Когда мы прибыли в прекрасный город под названием Куангепару в пятнадцать или двадцать тысяч жителей, Науделун {228} 228 Науделун — капитан торгового судна. , который вез нас по приказу короля, остановился в нем на двенадцать дней и занялся торговлей на серебро и жемчуг, причем признался нам, что выручает при этом четырнадцатикратную прибыль, и добавил, что если бы он привез соль, то прибыль получилась бы уже тридцатикратная. Этот город, как нас уверяли, одной добычей серебра ежегодно приносит королю две тысячи пятьсот пико, что составляет четыре тысячи кинталов, а кроме этой статьи у него есть еще и другие источники дохода. Защищен город всего лишь кирпичной стеной толщиной в восемь моих ладоней и рвом пятидесяти брас в ширину и семи пядей в глубину. Жители его люди слабосильные и безоружные, артиллерии или чего-либо еще, что могло бы противостоять врагу, у них нет, и пятьсот добрых солдат быстро бы с ним справились. Оттуда во вторник утром мы отбыли и плыли тринадцать дней, после чего прибыли в порт Саншан {229} 229 Саншан — остров недалеко от города Гуанчжоу в Китае. в Китайском государстве, расположенный на том самом острове, на котором потом преставился блаженный святой Франциск Ксаверий, как об этом я расскажу позже. Не найдя там судна из Малакки, так как все они отплыли девять дней назад, мы прошли на семь миль дольше, в другой порт, под названием Лампакау, где оказались две джонки с Малайского побережья, одна из Патане, а другая из Лугора. Но так как нашей португальской нации свойственно с чрезвычайным упрямством держаться своих мнений, даже в деле, требующем прежде всего трезвости и согласия, между нами восьмью возникли по поводу отъезда такие споры и пререкания, что мы чуть-чуть не перебили друг друга. Ввиду того что рассказывать об этом мне весьма стыдно, я ничего больше не скажу, кроме того, что некода лорчи, который довез нас до Лампакау, был так поражен нашей грубостью, что расстался с нами в величайшем негодовании, не пожелав принять ни от кого из нас ни письма, ни записки, и заявил, что готов поплатиться головой, лишь бы не гневить бога тем, что возьмет вещь, принадлежащую нам.

Таким вот образом, рассорившись и так и не помирившись, застряли мы на этом островке еще на девять дней, за это время обе джонки ушли, не пожелав нас взять, и мы остались одни в пустынных зарослях, подвергая себя величайшим опасностям, от которых нам почти наверное не удалось бы спастись, если бы господь бог не вспомнил о нас: ибо на восемнадцатый день пребывания нашего в великой нужде и голоде к острову пристал пират по имени Самипошека, разгромленный армадой шиншейского айтау {230} 230 …разгромленный армадой шиншейскою айтау… — Имеется в виду Чжу Вань, назначенный в 1547 г. военным губернатором провинции Чжэцзян и управляющим военными делами провинции Фуцзянь. Он вел решительную борьбу с пиратами до 1551 г. и искавший здесь укрытия. Из двадцати восьми судов, которые у Самипошеки были, айтау забрал двадцать шесть, и только двум удалось спастись, причем большая часть его команд была жестоко изранена, так что пирату пришлось задержаться двадцать дней на острове, чтобы дать им поправиться. Необходимость заставила нас восьмерых проситься к нему в команду, надеясь, что он доставит нас куда-нибудь, где господу нашему будет угодно дать нам возможность перебраться на более надежное судно, которое отвезло бы нас в Малакку.

Прошло двадцать дней, раненые выздоровели, и мы, так за это время и не помирившиеся после ссоры, сели на суда пирата, трое — на то, где находился он сам, а пятеро остальных — на другое, где капитаном был его племянник, и отправились в некий порт под названием Лайло на девять легуа дальше Шиншеу, а от нашего острова отстоявший на восемьдесят. Мы следовали избранным курсом при слабом попутном ветре вдоль берега Ламау в течение девяти суток. Как-то утром, когда мы находились к норд-весту от Соленой реки, впадающей в море в пяти легуа ниже Шабаке, на нас напал разбойник на семи высокобортных джонках и вступил с нами в бой, продолжавшийся с семи часов утра до десяти. Бой этот был весьма жестоким, и с той и с другой стороны метались и копья и огонь; в конечном счете три судна было уничтожено пламенем, две джонки противника и наше судно, как раз то, где находились пять португальцев, которым мы так и не смогли ничем помочь, ибо к этому времени большая часть нашего экипажа была уже изранена. К вечеру задул свежий ветер с моря, и господу нашему было угодно дать нам возможность убежать, вырвавшись из рук противника. В таком потрепанном виде мы продолжали наш путь еще трое суток, пока с берега на нас не налетел ураган, сбивший нас с курса, причем настолько сильный, что в ту же ночь мы потеряли из виду землю, и так как вернуться уже не было возможности, нам осталось только идти фордевинд к острову лекийцев, где пират этот был прекрасно известен и королю и жителям. С этим намерением мы стали пробиваться дальше между островами архипелага, но так как штурмана, убитого в недавнем бою, у нас уже не было, а норд-остовый ветер и течение были нам противны, мы с величайшим трудом пролавировали с одного румба на другой в течение двадцати трех суток, пока господу нашему не стало угодно, чтобы мы завидели берег. Мы приблизились к нему, чтобы выяснить, имеется ли там бухта или порт, где можно было бы безопасно стать на якорь, и вдруг увидели на зюйде почти на самом горизонте большой огонь. Мы вообразили, что здесь должны быть люди, которые за наши деньги снабдят нас пресной водой, в которой мы очень нуждались. Итак, мы отдали якорь у этого острова на глубине семидесяти брас, но в это время к нам с берега направились две небольшие алмадии, на которых было шесть человек, и, прибыв на судно и обменявшись приветствиями и любезностями, спросили нас, откуда идет наша джонка. Мы ответили, что из Китая и везем товары, чтобы заняться здесь торговлей, если нам дадут на это разрешение. На что один из прибывших сказал, что разрешение наутакин {231} 231 Наутакин. — Этим словом Пинто обозначает губернаторов или самостоятельных князей небольших портовых городов у самых различных народов. Происхождение слова неясно. , сюзерен этого острова Танишума, безусловно, нам даст, если мы заплатим ему пошлины, которые платятся в Японии, ибо Япония и есть та большая земля, которую мы перед собой видим. Он ответил на наши вопросы и указал, где находится порт, в котором нам надлежало стать на якорь. Мы с возможной поспешностью выбрали якорь и направились в бухту на южной стороне острова, где находился большой поселок под названием Миайжима, откуда к нам вышло множество парао, на которых мы закупили провизию.