Сборник - Послания из вымышленного царства

«Индийцы охотятся на зайцев и лисиц следующим способом: для ловли они не нуждаются в собаках, но выкармливают пойманных птенцов орлов, воронов и, кроме того, еще коршунов и воспитывают их для охоты. И обучение это такое: к домашнему зайцу и ручной лисице привешивают мясо, пускают их бежать, а вдогонку за ними посылают птиц, которым позволяют отнять мясо; птицы устремляются изо всех сил и, схватив того или ту, получают мясо в награду за то, что поймали. Это для них приманка, и весьма притягательная. Следовательно, когда они основательно изучат охотничью премудрость, их пускают на горных зайцев и на диких лисиц; когда покажется какое-нибудь из этих животных, они, в надежде на привычный обед, летят следом, очень быстро хватают и относят хозяевам, как рассказывает Ктесий. Оттуда же мы знаем и о том, что вместо прежде привязанного мяса их обедом становятся внутренности пойманных ими животных». Элиан. «История животных». 4, 26.

«О грифоне я слыхал, что это индийское четвероногое, подобно львам, животное, и его когти, сильные сколь только возможно, также почти одинаковы со львиными. Поэты говорят, что спина у них крылатая, цвет их перьев черный, а спереди красный, сами же крылья уже не таковы, по белые. Ктесий рассказывает, что их шея расцвечена синими перьями, клюв же они имеют похожий на орлиный и голову такую, какую пишут и лепят художники, а глаза грифона, по словам этого автора, пламенны. Птенцов он выводит в горах; и взрослого невозможно захватить, а птенцов ловят. И бактрийцы, соседи индийцев, говорят, что грифоны сторожат имеющееся там золото, и говорят, что они его выкапывают и из него же вьют гнезда, а то, что просыпалось, забирают индийцы. Индийцы же говорят, что грифоны не охраняют вышеназванное золото, ибо они пс нуждаются в золоте (и если так говорят, мне кажется, что это верно), по что индийцы сами приходят добывать золото, а те боятся за своих детенышей и сражаются с приходящими. Также они вступают в борьбу и с остальными животными и весьма легко их одолевают, но не противостоят ни льву, ни слону. Так вот, боясь силы этих зверей, местные жители в течение дня за золотом не отправляются, а приходят ночью, ибо в это время суток они имеют обыкновение более прятаться. Эта местность, где водятся грифоны и есть золотоносные места, по природе ужасно пустынна. Добираются до нее охотники за вышеназванным минералом, вооруженные, по тысяче человек и вдвое по столько же; они приносят с собой лопаты и мешки и копают, дождавшись безлунной ночи. Итак, если они останутся не замечены грифонами, то получат двойную выгоду: и спасаются, и при этом домой доставляют груз, а очистив его, те, кто умеет плавить золото благодаря некоей своей премудрости, получают очень большое богатство за вышеописанные опасности; но если окажутся застигнуты, то погибают. Восвояси они возвращаются, по моим сведениям, на третий и па четвертый год». Элиан. «История животных». 4,27.

«Скот индов – козы, по размеру превосходящие самых крупных ослов. И рожает по большей части до шести каждая овна и коза; меньше же трех пи овца, ни коза не рожает; весьма же многие – по четыре. И овцы, и козы имеют хвосты широкие и длинные, почти касающиеся земли; иные же тащат хвосты по земле; они у них примерно в локоть шириной. А хвосты овец-рожениц они отсекают, ибо если хвосты не будут отсечены, то они [овцы] будут не способны передвигаться. А есть это весьма приятно. И па каждом [хвосте] жира на десять мин по весу, а самый маленький хвост – на пять мин. Масло делают из этого жира, и в пищу употребляют по большей части это масло. Разрезая же хвост баранов, вынимают по весу на три мины, иногда же – и на четыре; а затем, зашивая, делают здоровыми. Ибо если этого не делать, то овцы не смогут носить хвосты. Делают же они это всегда ежегодно; ведь жир нарастает снова, и становится хвост таким же, каким был прежде». Константин Багрянородный. «О природе животных в двух книгах». 2, 556. – Пер. Е. Лагутиной.

«Индийская земля, говорят ее описатели, богата зельями и в огромном изобилии порождает именно такие создания: одни из них спасают людей и избавляют от опасности находящихся при смерти от укусов ядовитых животных (там много таких), а другие губят и изничтожают самым сокрушительным образом; из них одно, кажется, как раз и происходит из пурпурной змеи. Так вот, эта змея, насколько можно видеть, длиной в пядь, а цветом походит на глубочайший пурпур; рассказывают, что голова се уже не пурпурная, а белая, но, так сказать, не просто белая, а значительно белее и снега, и молока. У этой змеи не растут зубы. Обнаруживается она в самых палящих местах Индии. И кусать она в высшей степени неискусна, так что но этой причине можно сказать, что она ручная и кроткая. Но, как я слышал, у того, на кого попадет ее рвота или отрыжка, будь то любой человек или зверь, обязательно сгниет все тело. Так вот, поймав, ее подвешивают за хвостовую часть, и она при этом естественно держит голову вниз и смотрит в землю, а под самой пастью змеи поменяют какой-нибудь сосуд, сделанный из меди. В этот сосуд из ее рта льются капли, и то, что стекло, связывается и застывает; поглядев, скажешь, что это миндальная слеза. Змея умирает, а сосуд убирают и ставят другой, тоже медный; из мертвого тела, в свою очередь, вытекает лимфатическая жидкость, похожая на воду. Все оставляют в таком положении на три дня, пока наберется и эта. А различие между ними обеими в цвете: ибо одна ужасно черпая, а другая похожа на янтарь. Так вот, если дашь кому-нибудь этого вещества, отделив его в количестве с кунжутное зернышко и добавив в вино или в хлеб, человека сначала охватит судорога, и весьма сильная, затем оба его глаза выворачиваются, а мозг, сдавливаемый, выскальзывает через ноздри, и он умирает в высшей степени плачевно, хотя и весьма быстро; а если возьмешь меньше яда, то же самое для него неизбежно и в этом случае, но погибает он через некоторое время. А если добудешь черного, того самого, которое вытекло из мертвого тела, тоже в количестве с кунжутное зернышко, то человек, принявший его, начинает загнивать, его охватывает разложение, и он за год полностью истощается; а многие и два года протягивают, умирая постепенно». Элиан. «История животных». 4, 36.

«Это, пожалуй, род самых крошечных индийских птиц. Они высиживают птенцов на высоких утесах и на скалах, называемых гладкими. Величиной эти птички с яйцо куропатки; их цвет, можешь мне поверить, медно-красный. Индийцы на своем языке обыкновенно называют ее dikairon, a греки, как я слышал, „справедливой" (dikaion). Если кто примет, распустив в питье, ее помет в количестве с просяное зернышко, то к вечеру умрет; эта смерть похожа на сои, а также она весьма приятная, безболезненная и, как любят ее называть поэты, „развязывающая члены" или „тихая": ведь она, пожалуй, свободна от страданий и для нуждающихся благодаря этому самая приятная. Так вот, индийцы прилагают наивысшее старание, чтобы приобрести это средство: считается, что оно в самом деле заставляет забывать беды. Поэтому и среди даров персидскому царю, весьма драгоценных, индийский Царь посылает также этот; тот же, получив, предпочитает его всему остальному и откладывает в сокровищницу как средство борьбы с неисправимыми бедами и последнюю помощь, если в пей будет нужда. Так что никто другой в Персии не имеет его, кроме самого царя и матери царя». Элиан. «История животных». 4, 41.