Скандинавские саги - Сага о Сверрире

На следующее утро посошники отправились в Хов, в баню, их было около пятидесяти человек. Йон Сталь увидел, как они идут. Сам он в то время стоял наверху на горе и с ним было восемнадцать человек. Йон улучил момент и бросился вниз в усадьбу, а посошники, завидев его, отступили. Йон преследовал их до Алльдинхаги и одного человека убил. После этого он снова ушел в горы, а на следующий день отправился верхом на юг в Бьёргюн. В Бьёргюне он застал Эйнара Конунгова Зятя и Дагфинна. Не теряя времени, они собрали людей, какие у них были, сели на корабли и отплыли на север в Согн. Они узнали, что посошники обосновались в Лусакаупанге, созвали там жителей Согна на тинг и потребовали от них ополчения. Тогда же Инги был провозглашен конунгом. [323]Гуннтьёв звали того бонда, который нарек его конунгом. Ночью берестеники приплыли в Согн, а на рассвете подошли к городу и встали у пристаней. Они велели трубить и храбро ступили на берег, а посошники похватали свое оружие и бросились бежать. Кое-кто из них был убит. Одного человека звали Бьёрн Ростом-с-Ель, он был бродяга. В сарае на летнем пастбище над Лусакаупангом он нашел Арни Родича Епископа. Арни был тяжело ранен и не смог далеко уйти. Бьёрн убил его ради одежды и того добра, что при нем было. Его труп обнаружили только следующей весной. Посошники бежали кто наверх на Каупангсфьялль, кто в Сваворни, а некоторые – в Фольку. Потом они переправились на лодках и небольших кораблях в Лустр, а берестеники захватили их корабли, много оружия и одежды и все прочее добро.

Посошники собрались в Лустре, а потом перевалили через гору и спустились в Ардаль. Тут Йон Сталь проведал, где они находятся, и пошел им навстречу. Но посошники тем временем уже поднялись наверх, миновав озеро, и на следующее утро двинулись в гору к Вальдресу, а оттуда – в Упплёнд.

Сверрир конунг по-прежнему стоял под горой. Уже истек тот срок, который назвал в своем письме Хрейдар, когда говорил, сколько времени они еще смогут там продержаться. Положение на горе стало таким тяжелым, что только и можно было добыть себе еду, как нарубив снаряжение из моржовой кожи, другого угощения к рождеству у них не ожидалось, да и того-то не было вдосталь. Как-то ночью к исходу рождества Халльвард Крутой, а с ним еще один человек бежали с горы и явились к Сверриру конунгу, и тот дал им пощаду. На другой день об этом узнали дружинники Сверрира конунга, и большинству из них не понравилось, что посошников принимают с миром. Посошники также проведали, что конунг даровал Халльварду пощаду, и тогда многие стали надеяться на пощаду, кто прежде и не помышлял о подобном. Многие бежали с горы к конунгу, и все получили пощаду. Тут конунг убедился в том, что посошникам не на что больше рассчитывать там на горе и припасы их подошли к концу. Наконец, и Хрейдар велел передать конунгу, что он собирается на следующий день сойти с горы, потому что, мол, лучше претерпеть смерть от оружия, чем от голода, но охотно принял бы пощаду, если это только возможно. А еще он просил даровать пощаду всем своим товарищам. Тогда Сверрир конунг велел трубить и созывать все войско на домашний тинг. Он сказал:

– Я хочу посоветоваться с вами, как нам поступить с Хрейдаром и его людьми, если они окажутся в нашей власти, а ежели так случится, то все наши люди, уж верно, обрадуются, что эта осада наконец окончилась, а всего больше должны будут радоваться те, кто громче всех выражал свое недовольство осенью и собирался тогда в обратный путь. Решайте теперь, давать ли нам кому-нибудь из них пощаду или нет.

Многие говорили на это:

– Тут на горе собрались те, кто причинил нам и нашим товарищам всего больше зла, и вряд ли кому покажется правильным после того, как мы здесь голодали всю зиму по их милости и терпели многие тяготы, вдруг ни с того ни с сего дать пощаду убийце своего отца или брата и усадить его на скамью рядом с собою.

Тогда Сверрир конунг сказал:

– Послушайте-ка, люди добрые, кто из вас возгордился настолько, что не может и помыслить о том, чтобы равнять себя со мною? И подумайте хорошенько, чтобы потом никого не винить, коли вы последуете моему примеру. Здесь, в Тунсберге, посошники убили Хиди, моего брата, а в Осло – Филиппуса ярла, моего родича, и многих других. А нынешней зимою вы, верно, слыхали, как они называли Сверрира сукой и кобылой и всякими другими поносными именами. Однако же теперь я прощаю им бога ради и жду у бога в ответ прощения за все, что я совершил наперекор ему. А ведь у каждого из вас, как и у меня, есть душа, и об этом не следует забывать, да и едва ли кто-нибудь станет называть вас за это трусами.

Все согласились, что решать это дело следует конунгу, и тинг на том окончился.

После этого конунг велел передать Хрейдару, что им будет дарована пощада, и на следующее утро чуть свет Хрейдар спустился со своими людьми с горы. Сверрир конунг приказал, чтобы их подвели к нему, и тогда они все поклялись ему в верности. Потом конунг велел распределить их по отрядам, а Хрейдара взял в свой отряд. Он просил своих людей позаботиться о том, чтобы их накормили, и это было исполнено. Их же самих он просил поначалу с осторожностью принимать и еду, и питье, но многие не знали в этом меры. Они были настолько близки к смерти, что не только не окрепли, а заболели, и многие из них умерли, а те, кто остался жив, проводили долгое время в мучениях. Хрейдар долго болел, и Сверрир конунг немало пекся о его исцелении.

Сверрир конунг в течение двадцати недель осаждал Тунсберг, [324]а когда гора была взята, собрался в путь и велел спустить свой корабль на воду.

Сверрир конунг заболел в Тунсберге, но поначалу его болезнь не была тяжелой. Конунг отправился в дорогу сразу же, как собрался, и путь его лежал на север в Бьёргюн. Он прибыл туда в великий пост или незадолго до того. [325]На корабле он большую часть дня лежал на корме на своем месте. Там лежал и Хрейдар, ему устроили постель на сундуке рядом со скамьей конунга, и конунг велел, чтобы за Хрейдаром ухаживали так же, как и за ним самим, и часто с Хрейдаром беседовал. Тот был человек умный и сведущий. По прибытии в Бьёргюн Сверрир конунг поднялся в крепость, где для него были приготовлены покои.

Утром во вторник на второй неделе поста [326]Сверрира конунга прошиб пот, и ему полегчало. Тогда его посетило множество народу, а обычно при нем оставались лишь немногие. А когда большинство из них ушло, конунг обратился к Пэтру Черному и сказал, что хочет поведать ему свой сон.

– Ко мне приходил человек, – сказал он, – тот самый, что уже не раз являлся мне прежде и никогда еще меня не обманывал, а мне снилось, будто я знаю, что болен и немощен, и я спросил у него, чем кончится эта болезнь. И тут представилось мне, будто он пошел прочь от меня со словами: «Готовься к воскресению, Сверрир», – сказал он. Сон этот показался мне весьма двусмысленным, однако я жду, что теперь-то уж скоро сбудется не одно, так другое.