Народ Индии - Народные повести Индии, рассказы Южной Индии

– Айо! Горе мне! Старшая жена убила моего ребенка!

На ее крики сбежалось множество людей.

«Ну, если мой сын правильно решит это дело, я могу быть за него спокоен», – подумал отец Рамана.

На разбирательстве дела он присутствовал переодетый, чтобы сын не мог его узнать.

Первой дала показания младшая жена

– Господин судья, – сказала она, – старшая жена завидует мне, потому что у нее нет ребенка. Вчера среди ночи, воспользовавшись отсутствием мужа, эта жестокая женщина убила моего малыша и как ни в чем не бывало снова завалилась спать.

– Господин судья, – сказала вторая жена, – ребенка убила не я. Я никогда не просыпаюсь по ночам. И как только у этой бессовестной женщины поворачивается язык обвинять меня в таком преступлении!

Мариядей Раман внимательно выслушал обе стороны, а затем заявил:

– Не могу выяснить, кто же из вас двух убил ребенка. Вы говорите, что у вас нет никаких свидетелей, кроме бога. Поэтому я поверю только той из вас, кто разденется догола, трижды обойдет нас справа налево и поклянется в своей невиновности.

– Ваша честь, – в полном замешательстве воскликнула старшая жена, – лучше умереть, чем подвергнуться подобному позору. Наказывайте меня, как хотите, но я не могу подчиниться вашему повелению.

Младшая, однако, промолчала, всем своим видом показывая, что готова выполнить приказание судьи.

Мариядей Раман догадался, кто настоящая преступница, и громко провозгласил:

– Уважаемые сограждане! Сразу видно, что младшая жена – особа бессовестная и бесчестная: готова предстать нагишом перед мужчинами. Нет сомнения, что она-то и убила младенца.

Он приказал своим служителям схватить ее и пытать до полного признания. А когда она созналась в своем преступлении, он приговорил ее к смертной казни через повешение.

Верно сказано: «Человек предполагает, а бог располагает».

После того как все разошлись, отец Рамана подбежал к сыну и крепко стиснул его в объятиях.

– Раман! – радостно вскричал он. – Ты и впрямь оправдываешь имя, которое дал тебе государь: заслуживаешь всеобщего почтения. Место судьи – по тебе. Живи долго – и да сопутствует тебе добрая слава.

И он благословил сына.

С того дня люди стали поговаривать, что нет такого дела, которое не мог бы рассудить Мариядей Раман, – и общее уважение к нему все росло и росло.

Четверо купцов торговали сообща хлопком. В лавке у них развелось множество крыс, и, чтобы эти прожорливые грызуны не изъели все мешки с хлопком, торговцы купили на четверых одну кошку. Все купцы очень заботились о ней. Но однажды, обсуждая, какие украшения надеть кошке на лапы, они повздорили. После долгого спора решили, что каждый наденет на одну лапу любое украшение, какое ему только заблагорассудится. Вскоре бедная кошка захромала на одну лапу. Купец, которому принадлежал браслет, надетый на эту лапу, сжалился над ней, снял свой браслет и перевязал натертое место лоскутком, смоченным в масле. Когда кошка пробегала мимо горящего очага, тряпка воспламенилась. Испуганная кошка заметалась по лавке, и начался пожар, который причинил большие убытки. Трое купцов предъявили иск о возмещении ущерба четвертому – тому, кто повязал лоскуток с маслом.

Дело слушалось в суде под председательством Мариядея Рамана.

После того как обе стороны дали свои показания, Раман молвил с усмешкой:

– Хотя тряпочка, повязанная ответчиком, и вспыхнула, пожар не мог бы распространиться, если бы кошка не бегала по кипам хлопка на трех своих ногах. Поэтому ответчик не виноват: это вы обязаны оплатить ему все убытки.

Трое жалобщиков ушли с опущенными головами.

Так оправдалось присловье: «Слон сам себя грязью закидал».

А ответчик плакал от радости.

«Отчаявшемуся – сам бог заступник», – думал он.

Некто возбудил судебное дело против своего приятеля.

– Ваша честь, – сказал он судье, – отправляясь в дальнее странствие, я оставил своему другу на сохранение две дорогие жемчужины. По возвращении домой я пошел к нему, но он отказался их вернуть.

И жалобщик подробно описал свои жемчужины – их достоинство и вес.

Ответчик все отрицал.

– Никаких жемчужин он мне не оставлял, – говорил он. – У меня в доме вообще нет дорогих камней.

Внимательно наблюдая за выражением его лица, Мариядей Раман понял, что он лжет.

– Обстоятельства дела неясны, – сказал он, – поэтому я откладываю его слушание.

Через несколько дней он попросил, чтобы ему принесли из дворца девяносто восемь жемчужин примерно того же веса, что и пропавшие. Нанизав эти жемчужины на старую нить, он призвал к себе ответчика.

– Я слышал, что ты весьма искусен в изготовлении ожерелий. В этом ожерелье – сто жемчужин. Но нить изношена, и я прошу тебя заменить ее на новую.

На другой день ответчик подсчитал жемчужины и со страхом убедился, что их девяносто восемь.

«Вероятно, я потерял их по дороге», – предположил он и добавил в ожерелье две жемчужины, украденные у друга.

Когда он пришел к судье, тот пересчитал жемчужины и, увидев, что их стало сто, улыбнулся:

– Я дал тебе девяносто восемь камней. Две лишние – те самые, что ты похитил.

Раман отдал жемчужины их истинному владельцу и приговорил вора к большому денежному штрафу.

Получилось как по пословице: «Вошла курица в дом чесальщика, да и запуталась в пеньке».

Некто обратился в суд с жалобой на своего друга – торговца железом.

– Господин судья, – сказал он, – у него в доме был пир, и я послал туда своего ребенка. А этот человек, видать, польстился на дорогие одежды и золотые браслеты, запер моего малыша у себя в каморке и говорит, будто его унес ястреб. Такова, мол, воля божья, и тут уж ничего не поделаешь.

Ответчик возразил:

– Ваша честь! Что здесь странного? Уезжая по делам, я оставил ему десять мер железа. А когда, через несколько лет, я вернулся и попросил отдать то, что оставил, – он стал уверять меня, будто все железо пожрали крысы. И ничего, мол, тут не поделаешь, такова воля божья. А уж если крысы могут сожрать железо, то почему, спрашивается, ястреб не может похитить ребенка?

Это дело разбирал Мариядей Раман. Вынес он такое решение:

– Торговец железом, без сомнения, поступил дурно. Но и истец неправ. Обман в суде недопустим. Правда – что большая тыква: прячь не прячь, все равно не скроешь. Пусть истец вернет ответчику десять мер железа, а ответчик истцу – его сына.

Некая женщина из пастушеской касты привела в суд соседку.

– Ваша милость, – сказала истица, – эта женщина заняла у меня один висей [38]масла, но не только отказывается вернуть долг, но и вообще отрицает, что брала у меня масло.