Владимир Емельянов - Гильгамеш. Биография легенды

Когда взошла заря и Уту покинул свою постель, Инанна рассказала ему о том, что произошло с деревом. Но он не внял ее словам и не захотел помочь. Тогда Инанна повторила свой рассказ Бильгамесу. Бильгамес взял в руку медный топор весом семь талантов и семь мин (что составляет 236 килограммов — вес, поднять который под силу только богатырю полубожественного происхождения), убил змею, заставил птицу Анзу взять детенышей и улететь в горы, а демона Лилит — убежать в степь. После этого Бильгамес вместе с юношами города срубил дерево под корень, обрезал его ветви и перевязал их. Из дерева хулуппу были изготовлены для Инанны сиденье, кровать, деревянный мяч и бита.

3. Игра с мячом и битой.

На широкой улице Бильгамес затеял игру в мяч, не уставая восхвалять себя. Юноши города играли в мяч битами, периодически вскрикивая: «О моя шея! О мои бедра!» Все эти юноши были детьми вдов. Поскольку они не могли остановить игру, матери и сестры приносили им хлеб. Когда настал вечер, Бильгамес разметил место, где стоял мяч, потом забрал мяч и ушел домой. Но на следующее утро, когда он поставил мяч и биту на это место, жалобы вдов и юных дев привели к тому, что эти предметы провалились в Подземный мир (здесь он называется Ганзер). Бильгамес попытался достать их руками, но не смог. Тогда он начал стенать, что если бы он оставил мяч и биту в доме плотника, то возлюбил бы жену плотника как родную мать, а детей плотника — как свою сестру.

4. Инструктаж Энкиду.

Слуга Бильгамеса Энкиду сам вызывается достать мяч и биту из Ганзера. Бильгамес дает ему инструкцию по поведению в мире мертвых. Энкиду не должен носить чистую одежду, умащаться хорошим маслом, обуваться, бросаться палками, держать в руке кизиловую ветку, кричать, целовать жену и детей, если он их любит, бить жену и детей, если он на них сердит. Энкиду нарушает эту инструкцию, и его поглощает земля.

5. Рассказ Энкиду о жизни в Подземном мире.

Бильгамес просит Энлиля и Энки помочь ему вернуть Энкиду из мира мертвых. Энлиль отказывает ему, а Энки согласен помочь. Энки поручает богу Уту открыть щель Ганзера и выпустить Энкиду. Но Энкиду выходит к Бильгамесу уже в виде духа. Они обнимаются и целуются. Бильгамес спрашивает Энкиду, как живут умершие в Ганзере. Энкиду отвечает: «Сядь и плачь!» Далее следуют вопросы Бильгамеса и ответы Энкиду. К сожалению, эти ответы далеко не всегда нам понятны.

Родивший одного сына горько плачет у колышка, вогнанного в стену его дома (колышек в стене — символ сделки о покупке собственности). Родивший двоих сыновей восседает на кирпичах и кушает хлеб. Родивший троих сыновей пьет воду из бурдюка, прикрепленного к седлу. Родивший четверых сыновей радуется сердцем, как тот, кто имеет четверых упряжных ослов. Родивший пятерых сыновей не знает усталости, он входит во дворец легко, как писец. Родивший шестерых сыновей весел, как пахарь. Родивший семерых сыновей восседает на троне, как спутник богов, и внимает их решениям. Дворцовый евнух стоит в углу как ненужная палка. Нерожавшая женщина отброшена в сторону, потому что она не дала радости мужчине. Молодец, не познавший свою жену, вьет веревку и плачет о веревке. Молодая женщина, не познавшая своего мужа, плетет тростниковый мат и плачет возле этого мата. Съеденный львом кричит: «О мои руки! О мои ноги!» Упавший с крыши не может собрать свои кости. Оскорбивший свою мать лишен наследников и вечно голодает. Прокаженный дергается как вол, когда черви едят его. Павший в бою оплакивается всей своей семьей. Не имеющий погребения ест крошки, выброшенные на улицу. Мертворожденные дети играют за столом из золота и серебра, а питаются медом и топленым маслом. А тот, чье тело предано огню, ушел на небо вместе с дымом, в Ганзере его нет.

Одна из копий текста, записанная в Уре, заканчивается строками, упоминающими о некоем погребальном празднике, в котором кроме жителей Унуга принимают участие и граждане Гирсу (Лагаша):

В другой копии из Ура Бильгамес, узнавший от Энкиду о жизни умерших, идет в горы для того, чтобы сохранить свое имя. Вероятно, перед нами попытка переписчика соединить текст о Подземном мире с текстом о Хуваве в одну сюжетную линию. Но попытка неуклюжая, поскольку, как мы помним, в песни о походе на Хуваву Энкиду не только жив, но и подстрекает Бильгамеса убить своего мнимого противника.

Попробуем теперь прокомментировать этот сложный гимн, последняя часть которого существует в нескольких вариантах. Прежде всего следует сказать, что перед нами текст, потребовавший от автора знания предыдущей письменной традиции и умения составить на основе этой традиции повествование максимально абстрактного содержания. О том, что текст абстрактен, говорит прежде всего равнодушие его автора к системе родства персонажей. Сначала Уту и Бильгамес называются братьями Инанны, но потом выясняется, что у них разные матери — Нингаль и Нинсумун, а отцом Бильгамеса вообще считаются два разных бога — Энлиль и Энки. И тогда читателю становится понятно, что все обращения богов друг к другу как к родственникам носят условно-символический характер. Инан-на скорее «сестрица» Бильгамеса, чем сестра по крови. А Энлиль и Энки, разумеется, божественные предки, пращуры в самом общем смысле — то есть существа, жившие в мире раньше героя и всех остальных людей. Этот литературный прием позволяет вписать Бильгамеса в мир божеств, показав его близость к самому акту творения мира.

Смысловым ядром текста является история дерева хулуппу, росшего на берегу Евфрата. В шумерской заговорной традиции принято описывать некое дерево, служащее эталоном святости и связанное с частями мироздания. Это мог быть тамариск — растение семейства гребенщиковых, которое почиталось за свою устойчивость к жаре и засухе и за прочность рукоятей, изготовленных из его ствола. Это мог быть и тутовник, весьма ценившийся шелководами. И каждый раз в заговорах говорилось, что ствол священного дерева подобен Небу, корень подобен Земле и Подземному миру, а крона подобна Середине Неба, где ходят Луна и Солнце. По сути дела, авторы заговоров намекали на то, что первообразом всего мироздания некогда было именно священное дерево. Для того чтобы исцеляемый от болезни объект (будь то человек или вещь) достиг святости, необходимо пожелать ему быть светлым как Небо, чистым как Земля и сиять как Середина Неба — то есть по сути стать священным деревом, подражая его примеру. И пока дерево стоит, в мире будет существовать святость, одолевающая демонов. Но в нашем тексте автор расщепляет мотив «дерево-мироздание» надвое. В запевке речь идет о распределении сфер мироздания между божествами, а во второй части говорится о священном тополе, растущем на берегу Евфрата.