Александр Немировский - Мифы и легенды народов мира. т.3. Древний Египет и Месопотамия

Под суверенами имеются в виду обожествленные царственные предки, чьи имена приведены раньше.

Ишкхара — божество Эблы, другим семитским мифологиям неизвестное.

Хурритский миф о небесной царственности, дошедший в хеттских переводах середины XIV — конца XIII в. до н. э., составляет часть цикла, состоящего, по крайней мере, из пяти песен, в которых излагаются разные эпизоды борьбы богов за верховенство в пантеоне. Большинство этих текстов дошло в слишком фрагментарном виде, чтобы иметь полную уверенность правильности их восстановления. Неясен и порядок их расположения.

Переход власти от Алалу к Ану и от него к Кумарби, несомненно, должен был начинать рассказ о богах, и начальная часть этого повествования ясна, но место, касающееся захвата власти Кумарби его сыном богом Грозы, не сохранилось. Оно может быть реконструировано на основании других мифов, и уверенность в правильности реконструкции дает то, что в хеттской мифологии бог Грозы мыслится как глава пантеона.

Победа над отцом была одержана далеко не сразу. В одном из фрагментарно дошедших текстов бог Грозы, названный царем Куммии, обращаясь к Ану, говорит ему: «Кумарби, отец богов, не будучи женщиной, породил и взрастил меня, семь раз посылал он меня против Темной земли, и побеждал я ее, семь раз посылал он меня против неба, и побеждал я его, и передала мне земля героизм, Нара же мудрость мне передал, и обладаю я теперь и героизмом и мудростью, врученными мне». Напоминанием о своих героических деяниях бог как бы подчеркивает, что достоин благодаря этим заслугам высшей власти.

Анатолийский мифологический текст открывает путь к пониманию цикла греческих мифов о смене поколений богов, о борьбе богов и титанов. Куммии этого мифа соответствует греческий Олимп, на котором также сменяются поколения богов, оскопляя и изгоняя своих отцов. Сходство борьбы поколений хеттских богов за власть над небом с соответствующими строками «Теогонии» Гесиода давно обратило на себя внимание. Но спорным остается вопрос о путях проникновения этого мифологического мотива в Грецию — непосредственно из Анатолии, откуда родом был отец Гесиода, или через торговые эмпории северосирийского побережья. Влияние анатолийской теогонии на греческую проступает не только в смене божественных поколений, но и в отдельных отмеченных ниже деталях.

Начинается миф торжественной формулой призыва к «древним богам» послушать. Исследователями обращено внимание на то, что это торжественная формула, сходная с той, какую употребляли в международных договорах перед списком свидетелей, и подтверждающая истинность предстоящего рассказа, поскольку перворожденные боги присутствовали при описываемых событиях и могут их удостоверить.

Алалу — древнее месопотамское божество. Наряду с ним в разворачивающемся действии участвуют и другие боги с месопотамскими (Ану, Эа-Энки, Мардук) и хурритскими (Кумарби, Аранцах, Ташмишу) именами, среди «слушателей» и «гарантов» достоверности из наиболее значимых месопотамских богов присутствуют, кроме Ану, также Энлиль и Нинлиль.

В месопотамском мире Ану относился к числу наиболее почитаемых богов, занимавших небесный трон до Энлиля.

Девять веков, срок смены богов в хурритском мифе, имеет точную параллель в гомеровском рассказе о царе Миносе, в девятилетие раз поднимающемся на гору для встречи с Зевсом, верховным богом, вручающим ему власть на следующее десятилетие.

Подземный мир мыслился как место пребывания богов первого поколения, так что Алалу мог укрыться среди «древних богов», вместе с которыми он упоминается в хеттских текстах.

Победа Кумарби, отождествлявшегося с Даганом, Илу и Энлилем, над богом старшего поколения сопоставима в аккадской мифологии со сменой Ану Энлилем.

Сравн. с греческим мифом об оскоплении Кроном Урана. Анатолийское влияние здесь не только в появлении мотива оскопления, но и в образах самих богов, поскольку и Ану, и Уран в переводе означают «Небо». Таким образом, речь идет практически об одном и том же мифологическом образе.

Особая радость, охватившая Кумарби после оскопления Ану, а не только одержанный победы, связана с представлениями древних народов о значимости мужской силы для правителя, поскольку в ней — залог процветания подданных, и тот, кто лишился своей силы, не может больше оставаться царем. Следовательно, Кумарби получает уверенность, что боги не вступятся за свергнутого владыку, чтобы вернуть ему трон.

Как считают хеттологи, употребление хеттским переписчиком имени Тархунта противоречит хурритскому контексту мифа, где должно было стоять имя Тешуба, поскольку в пределах Малой Азии вся географическая среда, сколь она ни расплывчата, хурритская (горы Ташша и Ганцура, город Куммия), а за ее пределами месопотамская — Ниппур.

Аранцах — хурритское название Тигра, обожествленного, как и все реки.

Ташмишу (хеттский Шуволия) — хурритское имя брата и помощника бога Грозы Тешуба. В хурритской мифологии он мыслился божеством подземного мира.

Ташша — обожествленная гора, находившаяся на территории хурритов.

По мнению П. Мериджи, испорченный конец первой колонки содержал рассказ о попытке Кумарби перенести свою беременность на кого-либо другого; это, например, могла быть гора, мать Улликумме.

Возможно, выбор Ниппура не случаен, поскольку это главный город шумерского Энлиля, в древнейший период, как и Кумарби, сменившего на небесном престоле Ану. Также и Нанше, которую в последующем изложении Кумарби призывает на помощь, в шумерской мифологии — дочь Энлиля. Поэтому можно думать о переработке в мифе о Кумарби мифологических мотивов, связанных с Энлилем, который в более раннем мифологическом пласте мыслился прежде всего как бог ветра, грозы, урагана.

Присутствие Мардука рядом с Ану и Эа порождает проблемы с теологической точки зрения. Бог второго поколения поставлен в один ряд с первоначальными богами Ану и Эа. Ряд исследователей полагает, что, переписывая древний поврежденный текст, писец ставил имена по своему усмотрению.

«Через рот» — так предлагают переводчики мифа понимать стоящее в тексте «из души», поскольку местопребыванием души у хеттов считались уста.

Имя первого бога из этой четверки утрачено.

Отнесение этих слов к богу Грозы предложено на том основании, что они сопоставимы с другим текстом, явно к нему относящимся, в котором бог Грозы говорит о себе, обращаясь к Ану.