Коллектив авторов - Кельтские мифы

– Король, – молвила тогда Ниав, – вчера весь день мы уговаривали и просили его поехать с нами в Глухую Долину, но он не желает ничего слышать и не поедет туда, что бы мы ему ни сказали. Пойди к нему сам вместе с Катбадом, и Глеананном, и бардами, и Эмер, и увези его в ту долину. Прикажи музыкантам играть громко, чтобы не слышал он бранного шума и насмешливых слов дочерей Галатина.

– Я не поеду с ним, – заявила Эмер. – Пусть едет Ниав, а я даю ей мое благословение, потому что ей Кухулин не откажет.

На том они порешили, и все отправились к Кухулину в сопровождении любимого арфиста Конхобара по имени Кобтах, который ни на мгновение не прерывал нежную мелодию. Кухулин еще не вставал с ложа, и Катбад подошел к нему с такими речами:

– Милый сын, – сказал он, – сегодня я приглашаю тебя на пир, на котором будут все жены и все барды Улада. Ты не можешь отказать мне.

– Горе мне! Не время сейчас для пиров и веселья, когда четыре королевства Ирландии крушат и грабят Улад, когда мужи Улада слабы и Конала нет с нами, а воины Ирландии поносят меня и смеются надо мной, будто я бегаю от них. И если бы не ты и не Конхобар, не Глеананн и не Амергин, я бы уже давно расправился с ними, и мертвых среди них было бы больше, чем живых.

Тут вступили в разговор жены. И Эмер сказала так:

– О милый Пес Улада, до сих пор ни разу я не отговаривала тебя ни от одного сражения, ни от одного поединка. Но теперь ради меня, мой единственный возлюбленный, мой первый возлюбленный, прими приглашение Катбада и отправляйся на его пир вместе с ним, Глеананном, Ниав и сладкоречивыми бардами Улада.

Ниав подошла к Кухулину и три раза пылко поцеловала его. После этого все поднялись со своих мест. Кухулин встал с ложа и, печальный, поехал вместе со всеми в Глухую Долину. А там он сказал:

– Горе мне, что я приехал сюда. Еще нигде мне не нравилось меньше, чем здесь. Теперь мужи Ирландии будут говорить, будто я бежал и прятался от них.

– Ты дал мне клятву, – напомнила ему Ниав, – что не уйдешь сражаться, пока я не отпущу тебя.

– Коли я дал тебе клятву, то сдержу ее.

Когда распрягли повозки и Серый из Махи и Черный Кинглайн принялись щипать траву, все отправились в дом Катбада, где все уже было готово для пира. Кухулина повели на почетное место. По правую руку от него сели Катбад, Глеананн и барды, по левую – Ниав, дочь Келтхайра, и другие жены. Напротив разместились музыканты и сказители. Все пили-ели, играли в разные игры и изо всех сил старались развлечь Кухулина.

А три одноглазые дочери Галатина, прилетев на лужайку перед Домом Алой Ветви и не найдя там Кухулина, принялись искать его в Эмайн. Не отыскав его рядом с Конхобаром или воинами Алой Ветви, они очень удивились. Но прошло совсем немного времени, и они поняли, что его прячет Катбад, поэтому, оседлав стонущий ветер, они поднялись высоко в небо и оттуда стали оглядывать весь Улад, не пропуская ни одной рощи, ни одной долины, ни одной пещеры и даже тропинки. Все было напрасно, пока они не добрались до Глеанн-на-Бодхар и не увидели там Серого из Махи и Черного Кинглайна, а возле них Лаэга, сына Райангабра.

Они сразу поняли, где Кухулин, и тотчас услыхали музыку, смех, возгласы жен, изо всех сил веселивших Кухулина.

Тогда дочери Галатина спустились на землю и принялись, как прежде, терзать ее ногтями и рвать траву, творя колдовство и превращая травинки и листочки в вооруженных воинов, так что вскоре в долине и ступить было негде. Воздух наполнился шумом битвы, криками, грозной музыкой труб, хриплым смехом и стонами раненых. Вокруг долины все будто бы полыхало в огне, и из разных мест доносился женский плач. Великий ужас объял всех, кто это слышал, и мужчин, и женщин, и даже собак.

Но жены, окружавшие Кухулина, стали смеяться еще громче, спасая ему жизнь.

– Горе мне! – вскричал Кухулин. – Я слышу крики ирландцев, сжигающих все на своем пути. Ничего не осталось от моей славы, опозорено великое имя, навеки погиб Улад.

– Подожди, – сказал ему Катбад. – Это всего лишь дочери Галатина. Они хотят выманить тебя отсюда и погубить тебя. Оставайся с нами. Забудь о шуме.

И Кухулин остался, хотя дочери Галатина еще долго не унимались. Наконец они устали, да и поняли, что не справиться им с Катбадом и женами Улада.

Разгневалась тогда Боув, одна из дочерей Галатина.

– Вы шумите в небе, а я спущусь в долину. Пусть я погибну, но поговорю с Кухулином.

Вне себя от ярости, она спустилась к самому дому, где пировали Катбад и его гости, и, приняв обличье одной из служанок Ниав, позвала ее из дома.

Ниав вышла, решив, что у служанки важные вести, и за ней следом вышли многие жены Улада, которых Боув увела подальше от дома. Дорогу обратно она завесила густым туманом.

Сама же она, приняв обличье Ниав, встала на пороге и завопила во все горло:

– Поднимайся, Кухулин! Дандеалган сожжен! Муиртемне разрушен! И Конайл Муиртемне тоже! Вся земля вытоптана ирландскими воинами! Позор мне! Все в Уладе скажут, что я не пустила тебя на битву, желая победы мужам Ирландии! Конхобар убьет меня своими руками.

Боув знала, что Кухулин поклялся Ниав без ее разрешения не вступать в битву с мужами Ирландии.

– Горе мне! – вскричал Кухулин. – Вот и верь после этого женам! Я-то думал, ни за какие богатства на земле не пустишь ты меня биться с мужами Ирландии. Но если ты сама посылаешь меня против них, я пойду.

С этими словами он поднялся, чтобы идти к двери, а когда он вставал, то накинул на себя плащ и наступил на него, отчего золотая застежка отстегнулась, упала ему на ногу и вонзилась в палец.

– Застежка по-дружески предостерегает меня!

Все же он покинул дом и приказал Лаэгу запрягать повозку. Следом за ним бросились Катбад, Глеананн и жены Улада. Они схватили его за руки и за плечи, но не смогли остановить, потому что он слышал шум битвы и думал, будто великое воинство топчет Эмайн, да и во всей равнине ногу негде поставить, так много там собралось ирландских воинов. Ржали кони, кричали люди, и Кухулин словно воочию видел горящий город Конхобара, а весь холм был будто бы усыпан вещами, вытащенными из домов. Он был уверен, что уже снесен солнечный дом Эмер, сгорел Дом Алой Ветви и Эмайн весь в огне и дыме.

Катбад старался успокоить его.

– Милый сын, – молил он, – послушайся моего совета, подожди еще один день, не ходи против ирландцев, и тогда я сумею защитить тебя от колдовских чар одноглазых дочерей Галатина.

Однако Кухулин стоял на своем.

– Милый учитель, что мне думать о моей жизни, если она подходит к концу, да и Ниав отпустила меня биться с мужами Ирландии.

В это время прибежала Ниав и запричитала:

– Горе мне! Мой милый Пес, за все богатства земли не отпустила бы я тебя! Не я отпустила тебя, а Боув, дочь Галатина. Это она приняла мое обличье. Останься со мной, мой возлюбленный!