Узлы ветров

Наступила поздняя ночь, и сказал, наконец, Одиссей:

— Знай, что это еще не конец испытаниям нашим, Много еще предстоит впереди мне трудов и немало тяжелых подвигов должен я совершить. Но время давно нам спать наступило.

Пенелопа стала просить Одиссея, чтобы он рассказал ей о предстоящих бедах.

— Если хочешь, я расскажу, но не радостно будет то, что ты услышишь. Знай, что сказал мне в подземном царстве прорицатель Тирезий: «Покинув свой дом и взяв корабельные весла, Одиссей, ты отправишься странствовать снова; ты посетишь чужие моря и земли и будешь в пути до тех пор, пока не увидишь людей, не знающих моря, не солящих своей пищи, не видавших ни разу кораблей быстроходных, ни весел, что двигают их по морям, как могучие крылья. Когда ты встретишь в пути человека, который спросит тебя: «Что за лопату несешь на плече, чужеземец?», ты водрузи весло в землю, и только тогда ты окончишь свое долгое странствие! Принеси в жертву Посейдону быка, барана и дикого вепря и домой возвращайся. Смерть не застигнет тебя на море туманном, будешь ты жить до старости светлой, любимый народом, и счастьем богатый». Вот что предсказал мне старец Тирезий.

Наконец явился к ним сладостный сон, и Одиссей с Пенелопой уснули.

Когда вышла на небо из мрака румяная Эос и озарила светом людей, проснулся Одиссей и, поднявшись с мягкого ложа, сказал Пенелопе:

— Ты наблюдай за хозяйством в доме, а я попытаюсь вернуть то, что было разграблено наглыми женихами; часть я завоюю, а другую ахеяне отдадут мне добровольно. Но надо мне, прежде всего, наш сад посетить и побывать на поле, я хочу увидеть отца, сокрушенного горем. А ты, Пенелопа, будь настороже, утром разнесется по городу весть о гибели всех женихов; уйди наверх с рабынями вместе, никому не являйся, ни с кем не веди разговор и вели запереть двери дома.

Он вооружился, разбудил Телемаха, Филотия и Эвмия и велел им взять с собою оружие. Вышли они из ворот, Одиссей шел впереди; было раннее утро, и они, укрытые мглой, которой их окутала Афина, направились по улицам города в поле.

Они вскоре дошли до широкого поля, которое обрабатывал старый Лаэрт, отец Одиссея. Там был и плодовый сад, и дом небольшой, окруженный широким навесом; днем работали вместе с Лаэртом рабы, в доме том они обедали и отдыхали; находилась в доме еще старуха-рабыня, помогавшая Лаэрту в хозяйстве.

Сказал Одиссей Телемаху и спутникам:

— Войдите в дом и зарежьте свинью на обед; а я пойду к отцу, я хочу испытать, узнает ли он меня после долгой разлуки.

Затем, вручив рабам оружие, Одиссей быстро направился к плодовому саду, надеясь там встретить отца. Он застал его одного, все ушли собирать колючие ветки терновника для ограды; Лаэрт в это время подчищал плодовое дерево; одет он был бедно, его одежда была вся в заплатах, на ногах у него были простые сандалии из бычьей кожи, на руках рукавицы, защищавшие их от острых терновых колючек, на голове шапка из козьей шкуры; он стоял, наклонившись, печальный и дряхлый.

Одиссей спрятался за грушей и, глядя на отца, заплакал. Долго стоял Одиссей в молчании, не зная, что делать: открыться ли сразу отцу, прижать к груди старика и, руки его целуя, сказать о своем возвращении, или сперва с ним заговорить и подготовить сначала к встрече.

Подошел Одиссей к Лаэрту, когда тот, наклонив голову, окапывал мотыгой дерево, и обратился к нему:

— Ты, старик, видно, хороший садовник. Сад твой р. большом порядке; за каждым деревом ты ухаживаешь с любовью; у тебя яблони, груши, оливы, и виноградные лозы, и цветочные гряды в порядке; но должен тебе я сказать по правде, что о себе ты заботишься мало, ты бедно одет. Не за леность, пожалуй, твой хозяин на тебя недоволен, да и ты не похож совсем на раба. Скажи мне, чей это сад и кто твой хозяин? Правда ли, что попал я в Итаку, как сказал мне встреченный мной по пути человек? Он был неприветлив ко мне, ничего не ответил, когда я расспрашивать стал об одном гражданине Итаки, который когда-то гостил у меня и мне говорил, что отец его царь Лаэрт, и когда этот гость от меня уезжал, я одарил его щедро. И заплакав, старик отвечал Одиссею:

— Да, чужеземец, эта страна зовется Итакой. Но того человека, который был твоим гостем, здесь давно уже нет. Скажи мне, сколько прошло лет с тех пор, как ты видел его? Это был мой несчастный сын Одиссей, который, должно быть, давно рыбами съеден в море или достался в добычу зверям или хищным птицам. Он не был погребен и оплакан матерью и отцом, и милых глаз не закрыла ему верная жена Пенелопа. Скажи мне, кто ты? Где ты живешь? Кто твои мать и отец, на каком корабле ты прибыл в Итаку?

— Если ты хочешь узнать обо мне, — ответил ему Одиссей хитроумный, — то слушай: родом я из далекого Алибанта. Живу я богато, зовут меня Эпиритом; я плыл из Сикинии, и сюда занесло меня бурей. Свой корабль я поставил вдали от города, под лесистым склоном Нериона. Твой сын гостил у меня пять лет тому назад; мы с ним подружились и надеялись с ним часто видаться.

С грустью слушал старый Лаэрт слова Одиссея и, опустив седую голову, он зарыдал.

Одиссей не мог выдержать больше, он был потрясен скорбью отца, бросился к нему, обнял его и, целуя, воскликнул:

— Отец, это я, твой сын Одиссей, которого ты ждал так долго. После двадцати лет горестных странствий я снова вернулся в родную Итаку! Но знай: нам время терять нельзя понапрасну. Я убил всех женихов в нашем доме, мстя им за наши обиды.

— Если ты и вправду мой сын Одиссей, — воскликнул изумленный Лаэрт, — покажи мне знак, чтоб мог я поверить твоим словам.

— Видишь вот этот рубец, — показал ему Одиссей на колено, — след раны, нанесенной мне вепрем, когда юношей я охотился на Парнасе. Если хочешь, я могу указать все деревья в саду, которые ты подарил мне в детстве. Здесь вот с тобой я бежал по дорожке, а ты, даря мне деревья, каждое мне называл по имени; ты подарил мне тринадцать грушевых деревьев, десять яблонь и сорок смоковниц; обещал подарить пятьдесят виноградных лоз, чьи гроздья на янтарь золотой и пурпурный похожи.

Дрогнуло сердце от радости у старика Лаэрта, и, заплакав, он обнял милого сына и вдруг лишился чувств, но могучие руки Одиссея его подхватили; очнувшись и глядя на сына, он сказал:

— Я страшусь, что родные убитых разошлют по городу гонцов и подымут людей для отомщения.

Но Одиссей успокоил отца: — Лучше давай пойдем в твой дом, там и Телемах вместе с Филотием и старым Эвмеем, они, пожалуй, уже приготовили нам вкусный обед.

И они тихо направились к дому Лаэрта.

Войдя в комнату, они увидели там Телемаха и пастухов, которые в это время разрезывали мясо и наливали в чаши вино.

Тем временем Лаэрт омылся в купальне, надел чистую мантию, и, выйдя оттуда, он стал стройней и моложе лицом.