Таннен-Э — город под вечными льдами: легенды Австрии

А пастушок все стоит, смотрит на всю эту красоту как завороженный, глаз оторвать не может. Но тут подумал он, что нехорошо это — стоять перед такой важной персоной и пялиться. Преклонил он тогда колена перед императором и поприветствовал его так вежливо, как только умел. В тот же миг поднял император голову, приоткрыл глаза и, как будто еще не вполне очнувшись, посмотрел на мальчика.

— Дитя мое, — заговорил он, — скажи-ка мне, летают ли еще вороны над горой?

— Да, господин мой, летают, — ответил пастушок.

Поник император головой и жалобно так сказал:

— Значит, мне еще сто лет спать придется!

Тут закрылись у него глаза и погрузился он снова в глубокий сон, а вместе с ним заснули опять все рыцари и придворные, которые вместе с императором ото сна пробудились.

Карлик подал мальчику знак и молча повел его из зала через горы к пастбищу, где по-прежнему мирно паслось его стадо, поджидавшее своего пастуха. Там карлик щедро наградил паренька и в тот же миг исчез, так же неожиданно, как и появился.

Жил-был однажды в деревне Целль, что стоит на берегу озера, богатый крестьянин, которого за трудолюбие и порядочность почитали и односельчане, и жители всей округи. Только вот о его жене люди отзывались совсем иначе. Она была нерадивой, ленивой и расточительной и даже о детях почти не заботилась. Но случилось так, что крестьянин тяжело заболел и вскоре умер.

Хозяйство досталось его жене, а она и обрадовалась, что теперь то уж может ни перед кем не отчитываться.

Вдова легкомысленно сорила деньгами направо и налево и вскоре осталась ни с чем. Нисколько не задумываясь, она, где могла, назанимала столько денег, что вскоре подворье за долги пошло с молотка, а хозяйке оставалось только идти на поклон к добрым людям — авось, дадут ей на бедность. Но она отправляла за милостыней детей, а подаяние, которое малыши приносили домой, снова быстро проматывала. Если дети за день собирали меньше денег, чем ей хотелось, она не давала им есть, колотила и бранилась.

Однажды, когда детишки пришли домой с пустыми руками, мать устроила им голодный пост. Малыши, которые и накануне почти ничего не ели, стали плакать и просить хоть кусочек хлеба. Их плач так надоел крестьянке, что она со злостью закричала:

— Перестаньте, наконец, вопить! Чтоб вы окаменели, тогда у меня хоть будет покой!

Не успела она произнести эти слова, как небо внезапно заволокли густыми черными тучами. Разразилась сильная гроза, какой в этих краях еще никто не видел. Когда небо прояснилось и стих ветер, на том месте, где только что стояли малыши, вместо них остались два больших камня, чем-то похожие на пропавших детей. Мать закричала от ужаса.

Теперь, когда уже было слишком поздно, в ней внезапно проснулась материнская любовь: она бросилась на каменные глыбы, стала обнимать их, причитать и плакать. Но ее дети превратились в холодные камни, как она сама того пожелала.

С того дня женщина исчезла и больше не появлялась в деревне. Через несколько дней крестьяне увидели сову, которая с жалобным криком кружила над каменными изваяниями. Это была мать несчастных детей. Днем она совой кружила над ними, ночью в прежнем обличьи, не знал покоя, бродила вокруг. В былые времена не один путник, должно быть, видел, как она ночью плача ходила вокруг камней.

Солнечным майским днем жених с невестой и приглашенными на свадьбу гостями по пути из Гредига в Санкт-Леонхард проходили мимо Унтерсберга.

Впереди шагали музыканты со скрипками и флейтами и наигрывали веселые напевы, за ними, болтая и смеясь, остальная компания; всем было весело, и никого не смущало, если кто-то из музыкантов вдруг сбивался с тона.

Нарядная невеста в свадебном венце на уложенных короной косах была чудо как хороша, и глаза ее сияли от счастья.

Шляпы мужчин были украшены веточками розмарина и гвоздики, шелковые ленты на женских передниках трепетали на ветру, а серебряные украшения сверкали в солнечных лучах.

— Слыхали вы, что здесь неподалеку когда-то исчез император со всем своим войском? — спросил один из гостей.

— Да ну же, оставь, — насмешливо крикнул ему другой. — Опять ты за свои небылицы!

— Пусть расскажет, — возразила невеста, — а мы его послушаем.

— Верьте мне, — настаивал парень. — Призраки исчезнувших воинов время от времени появляются и одаривают тех, кто им случайно встретится.

— Ну что ж, попытаем и мы счастья, — решил жених, сложил руки и дерзко прокричал, оборотившись к лесу:

— Пожалуйте к нам, добрые духи, да принесите моей Аннерль что-нибудь покрасивее.

Едва слетела с его уст эта просьба, как отвесная скала Унтерсберга приотворилась и из нее вышел крошечный седовласый человечек в платье рудокопа.

Внимательно окинув всех испытующим взглядом, он улыбнулся и знаком пригласил следовать за собой.

Участники свадебного шествия сначала оробели, но гном был так дружелюбен на вид, что они не раздумывая приняли приглашение.

Длинными переходами шли они в глубь горы, пока не очутились в невиданно роскошном зале с высокими сводами, посреди которого стоял накрытый для пира стол.

Гном пригласил смущенных и оробевших гостей к столу, и люди сели. В дороге они успели проголодаться, и потому без долгих уговоров начали есть и пить, а маленькие обитатели гор подносили все новые и новые блюда и кувшины, пока не накормили всех до отвала и не напоили допьяна.

Стихли напевы музыкантов, замолк смех, и участники свадебного шествия разлеглись на скамьях и заснули мертвым сном.

Недвижимо вытянулись мужчины и женщины на скамьях, а когда гости наконец пробудились, крошечный седой человечек, который привел их в глубь горы, был уже тут как тут и тем же путем вывел всех обратно на волю.

Они поблагодарили его за богатое угощение и зашагали дальше по лесу, держа путь в родную деревню.

Но, выйдя из лесу, они увидели, что все неузнаваемо изменилось: и дома, и села, и люди, попадавшиеся им навстречу, — все было точно чужое.

Они в недоумении переглядывались и никак не могли взять в толк, что же с ними приключилось. Невеста от горя даже заплакала, а жених утешал ее: «Не печалься, Аннерль! Должно быть, это гном нарочно завел нас не туда, и мы сбились с дороги!»

Все снова тронулись в путь, но теперь им было уже не до веселья: все устали и уныло плелись, волоча ноги.

Завидя их, люди останавливались и удивленно смотрели им вслед. Дети над ними смеялись, как над ряжеными, а иные сорванцы громко насмехались.

Наконец они пришли в родную деревню. Но и здесь ничего не узнали, потому что дома их встретили чужие люди.

В смятении отправились они к священнику и поведали о том, что с ними приключилось.