Сказания о нартах

— В ту страну и направимся мы! — сказал мальчик. — Попытаем там наше счастье. Может, что-нибудь и попадет нам в руки.

Достигли они берегов бурливого моря, направили коней своих вплавь. Как рыбы, поплыли их кони и перенесли их к другому берегу. Вышли они на берег. Старательно выкупал мальчик своего Аласа, обмазал его волшебным клеем, что без воды клеит, и заставил вываляться в прибрежном щебне. Затем он снова обмазал его клеем и вывалял его в песке. И стал Аласа ростом с гору. Вот добрались наши всадники до табунов терк-турков, спешились, и вырыл мальчик две ямы — одну для себя, другую для Урызмага с его конем. И сказал мальчик Урызмагу:

— Гляди, Урызмаг: сейчас конь мой будет сражаться с железным жеребцом. Сначала будут они лягать друг друга задними копытами, и когда их булатные подковы ударятся друг о друга, тогда вспыхнет огонь и загорится земля. Берегись и не вздумай выглянуть тогда из ямы, не то несчастье постигнет тебя. Потом они будут кусаться и бить друг друга передними копытами, и такой ветер поднимется от их бурного дыхания, что на целую пядь разнесет он верхний слой земли. Не двигайся с места в это время, не то прах твой развеется по лесам и равнинам. Когда же настанет время действовать, я сам скажу тебе об этом.

Сражаются, не щадя друг друга, железный жеребец и конь юноши — Аласа. От искр их булатных подков такой огонь разгорелся, что вспыхнула земля. Не сдержал Урызмаг любопытства, выглянул из ямы, и запылала длинная его борода. Мальчик ловко потушил ее и сказал:

— С этого времени да будет новый обычай: носить бороды такой длины, какой она стала сейчас у тебя.

Железный жеребец и Аласа пустили в ход зубы и передние копыта. Такой поднялся ветер, что на целую пядь завихрил он верхний слой земли.

И опять не сдержал Урызмаг своего любопытства. Поднял он голову из ямы, и сорвал ветер верхнюю часть его черепа и понес ее прочь.

— Этак, пожалуй, мой старший останется без головы, — сказал мальчик, выпрыгнул из ямы, догнал верхнюю часть черепа Урызмага, которую далеко унес ветер. И, надев ее на голову Урызмага, сказал:

— Пусть с этого времени верхняя часть черепа нартов не снимается больше.

А до этого было так, что любой нарт мог снять верхнюю часть своего черепа (чтобы удобнее было брить голову), а побрив, снова надеть ее.

Еще не закончили кони сражения, а волк с железной пастью кинулся на помощь железному жеребцу. Пустил в него мальчик стрелу — и пусть будет так с каждым, кто тебя проклянет! — волк остался на месте. Отрезал у него мальчик одно ухо и спрятал его у себя. А ястреб с железным клювом летел уже на помощь коню. И снова мальчик показал свою ловкость — пустил стрелу в ястреба, и, только раз взмахнув крылами, распластался ястреб на земле. Срубил ему мальчик голову и тоже спрятал ее.

А кони все не могут одолеть друг друга. Не раз хватал жеребец железными своими зубами шею Аласа, но песком и щебнем наполнялся его рот, и не мог жеребец загрызть Аласа. Стал Аласа брать верх. Упал железный жеребец на колени. Схватил мальчик свое седло, вмиг оседлал жеребца и вскочил ему на спину.

— Эй, Урызмаг, скорее гони прочь стада терк-турков, а я должен известить хозяев о том, что угнаны их стада.

— Пока никто не преследует нас, лучше бы нам отправиться своей дорогой, — сказал Урызмаг.

— Честь не позволяет мне без погони, украдкой угнать такую богатую добычу.

Пир был в то время у народа терк-турков. И вдруг видят пирующие, скачет мальчик на железном жеребце. Подскакал он к месту пиршества и крикнул:

— Тревога, народ терк-турки! Все ваши табуны, все ваши богатства прочь угоняют!

Услышали младшие тревожную весть и сообщили ее старшим. Старшие сказали:

— Этот человек ищет, где бы поесть и выпить. Пригласите его, мы примем его как гостя.

Подбежали к мальчику младшие терк-турки и пригласили его в дом, где шло пиршество. Соскочил мальчик с железного жеребца, привязал его к коновязи и прошел туда, где пировали старейшины терк-турков. Окинул он взглядом накрытые столы, достал голову ястреба и ухо волка. Голову бросил он туда, где пировали старшие, ухо бросил он младшим — тех и других угостил тем, чем полагается по обычаю, — и сказал:

— Недоставало вам, старшие, головы, — вот вам голова. Не хватало вам, младшие, уха, — вот вам ухо. А вон у коновязи ваш железный жеребец.

Смятение охватило пирующих: поняли они, что лишились надежных своих сторожей. А мальчик уже вскочил на железного жеребца и поскакал догонять Урызмага.

Выехал он за околицу и видит: сидит между шестью курганами седая старуха и плачет, причитает, обращаясь по очереди к каждому кургану.

«Что за диво такое?» — подумал мальчик.

И тут сказала ему старуха, указывая на эти курганы:

— Было у меня семь сыновей. Шесть из них ушли в Страну мертвых. Когда враги пытались угнать стада терк-турков, погибли они, защищая их достояние. Один только сын остался у меня. Знаю, поскачет он в погоню за вами, угнавшими наши стада. По сноровке и повадкам твоим видно: ты отважен, и сын мой, который будет впереди всех, нападет на тебя. Но пожалей его ради меня, ради вдовы-матери, не убивай. Нанеси ему рану полегче и брось его с краю дороги, чтобы не растоптали его те, кто будет мчаться за вами. Пусть мой единственный сын найдет в тебе покровителя. И чтобы так было, стань мне молочным сыном, а ему молочным братом, — возьми в рот грудь мою.

Соскочил мальчик с железного жеребца, взял в рот грудь старой вдовы и дал ей слово, крепкое слово нартского человека, что не причинит он зла ее единственному сыну. Старуха рассказала мальчику, как выглядит сын ее.

Снова вскочил мальчик на железного жеребца, пустился вскачь и вскоре догнал Урызмага.

Переправили они стада и табуны через море, погнали их дальше и тут услышали: скачет за ними всадник.

— Угоняй, Урызмаг, добычу, а я постараюсь задержать погоню.

Так они и сделали.

— Эй ты, собака, собакой порожденная! — кричит издали всадник и скачет все ближе. — Знаешь ли ты, чьи стада ты угнал? Если ты мужчина, не пытайся бежать от меня.

И как мухи зажужжали стрелы вокруг мальчика.

— Нельзя мне тронуть тебя. Я мать твою назвал своей матерью, я держал ее грудь во рту своем и дал ей слово сберечь тебя. Не мешай же мне следовать своей дорогой! — ответил ему мальчик.

— Клянусь отцом и матерью, не угнать тебе этого табуна! — отвечает ему отчаянный юноша. Запальчиво бранясь и одну за другой пуская стрелы, скачет он все ближе. И пустил тогда мальчик одну-единственную стрелу. Прошла эта стрела, не затронув тела, через одежду преследователя, сорвала его с коня и пригвоздила к земле. Тщетно пытался тот вырвать ее из земли — даже с места сдвинуть ее он не мог.