Сказания о нартах

Сослан и юноша поступили так, как научил их старик.

Вернувшись, пастух открыл дверь, и увидел девушку в кресле из слоновой кости, и услышал, как играет она на фандырах. Девушка улыбнулась пастуху, и такой силы любовное чувство охватило его, что он упал в обморок.

Сослан и юноша тут же привязали пастуха к среднему столбу дома. Зарезали барана, сварили его и тут же сели за трапезу. А когда пришел в себя пастух, они подносили ему самые вкусные куски, но он не взял у них ни одного куска. Под конец Сослан поднес ему часть бедра. Пастух вырвал из нее зубами альчик, положил себе на лоб и с такой силой подбросил его, что полетел этот альчик в дом трех любимых Богом братьев. А они сидели в это время за ужином, и альчик упал возле них вогнутой стороной кверху.

А когда пастух подбросил альчик, гумский юноша сказал Сослану:

— Быть бы тебе столь же правым, Сослан! Этот альчик послан вестником тревоги к хозяевам стад — к трем дружно живущим братьям. Не будем же мешкать и угоним скорей их стада!

Погнали они баранту и к рассвету достигли широкой степи. Девушку, дочь старика, захватили с собой, и настигла их ночь.

А три любимых Богом брата кинулись в погоню. Сначала они завернули к пастуху, развязали его, и вчетвером погнались за Сосланом и гумским юношей.

У самой степи, когда они уже почти догнали Сослана и гумского юношу, взмолился Сослан:

— О, покровитель ночных походов Уастырджи! Помоги нам!

Уастырджи услыхал молитву Сослана, вскочил на своего трехногого коня, покружил над степью, по которой гнали украденную баранту, сбросил свою гребенку — и позади юноши и Сослана в один миг вырос темный, непроходимый лес. Пока погоня пробиралась сквозь чащобу, Сослан и юноша с барантой далеко ушли вперед.

Покружил Уастырджи над ними вторично, сбросил позади Сослана и гумского юноши черные камни — и выросли камни в скалистые горы. Пока пробиралась погоня через эти горы, далеко вперед ушли Сослан и юноша с барантой.

Опустился Уастырджи на землю между погоней и теми, кто угнал скот, и обратился к трем любимым Богом братьям и их пастуху:

— Остановитесь пока здесь, я спрошу у врагов ваших, почему угнали они ваш скот.

Погоня остановилась, Уастырджи подъехал к Сослану и гумскому юноше и спросил:

— Чей скот вы угоняете?

Те ответили:

— Мы угоняем баранту трех Богом любимых братьев!

— Так вот, смотрите, они уже вас догнали. Что же вы теперь будете делать? Хотите, я могу вас помирить?

— Что может быть лучше этого? Мы согласны!

— А чья это девушка? Верно, вы тоже похитили ее? — спросил Уастырджи.

— Нет, это моя сестра, — ответил гумский юноша.

Уастырджи вернулся к владельцам баранты и, улыбаясь, говорит им:

— Это они угоняют скот, который им дали как выкуп за невесту. Они — не насильники!

Уастырджи свел их всех вместе.

Тут за младшего из трех братьев выдали девушку (два других брата были уже женаты), а Сослан и гумский юноша погнали скот домой.

Утром, когда на дворе у отца юноши делили баранту, Сослан разделил ее на три части. И подумал тогда юноша: «Почему Сослан разделил скот на три части? Может, он собирается забрать себе две части? Тогда это снова приведет к ссоре».

Но Сослан сказал:

— Юноша, чего это ты вдруг запечалился? Разве неправильно я разделил? Одна часть — это выкуп за невесту, вторая часть — твоя, а третья — моя.

Юноша и гумский старик остались очень довольны Сосланом и даже отдали ему свои доли. Отдали ему также и шкуру оленя и проводили его с почестями через рубеж Гумской страны.

Сослан привел баранту в селение нартов и задал там обильный пир.

Решил нарт Сослан собрать на пир все три нартских рода. Позвал он Сырдона и сказал ему:

— Сырдон, глашатаем я тебя избираю. Созови через неделю три нартских рода, устраиваю я для них богатый пир.

Согласился Сырдон быть глашатаем и поднялся на высокую нартскую башню, из тесаного камня сложенную, встал на вершине ее и оттуда закричал:

— О три нартских рода! Через неделю на пир приходите к Сослану!

В тот день, который назначен был для пира, стали собираться к Сослану нарты. Сажал их Сослан в четыре ряда в большом нартском доме, что сложен из камня, скрепленного известковым раствором.

По слову Сослана лучшие из нартской молодежи прислуживали на пиру, а кто помоложе были на посылках.

Урызмаг сидел на месте старшего и произносил тост за тостом. Так просидели до половины пира. И тут подошел Сослан к старшим, подозвал прислуживающего, полез к себе в карман, достал оттуда золотую чашу и велел наполнить ее ронгом. Потом он сказал:

— О все три нартских рода! Я благодарен вам за то, что вы пришли в мой дом. Но этим тостом пожелаем на долгие времена здоровья тому дому, в котором проживает самый могучий из мужей. Пусть достанется моя чаша тому, у кого в доме самый могучий муж. Пусть ронг, налитый в эту чашу, пойдет ему впрок, а чаша моя — ему в подарок.

Поникли тут головами и опустили глаза в пол нарты всех трех родов. И только старый нарт Уархаг, который сидел в своей оборванной шубе среди пирующих, огляделся вокруг. И, видя, что никто из нартов не поднялся и не ответил на тост Сослана, как молодой, вскочил вдруг, взял из рук Сослана золотую чашу и сказал:

— О три нартских рода! Все, кто сегодня пришел к Сослану! Да будете вы наделены добрыми его пожеланиями! Но мой старший сын уехал в дальний погибельный край, и нет среди вас такого могучего, как он.

И тут Уархаг сам поднес золотую чашу к своим губам и выпил ее до дна, а пустую чашу положил за пазуху.

Время идет, нарты сидят за столом. Второй раз подошел к старшим Сослан, еще одну золотую чашу велел наполнить ронгом и сказал:

— О три нартских рода! Да будет в жертву принесен Сослан тому, кто сегодня пришел отведать моего хлеба-соли. Я поднимаю этот тост за здоровье того дома, где проживает лучшая из женщин. Если кто назовет такую достойнейшую в своем доме, пусть возьмет из моих рук эту чашу, и то, что в ней налито, пусть пойдет ему впрок, а чаша — в подарок.

И опять нарты всех трех родов опустили глаза в землю и поникли головами. Старый Уархаг в своей рваной шубе опять оглядел всех и, видя, что никто не поднялся и не ответил на тост Сослана, вскочил, подобно юноше, взял из рук Сослана вторую золотую чашу и сказал:

— О три нартских рода! Долгой жизни я желаю вам, кто с радостью вкушает сегодня хлеб-соль Сослана. Но мой сын уехал в дальний погибельный край, посетил небожителя Авдиуага и посватался к его единственной сестре. И если ему удалось жениться на той девушке, то лучше ее женщины не увидишь ни в одном доме!

Выпил до дна ронг старый Уархаг, а чашу положил себе за пазуху.

И опять тосты шли по порядку, что об этом говорить! Изрядно выпив, Сослан опять подошел к старшим, подозвал снова прислуживающего. Достал он из кармана третью золотую чашу, велел наполнить ее ронгом и произнес: