Фольклор Array - Старшаяя Эдда (Перевод А. И. Корсуна)

Eldr nam at æsask
en jörð at skjalfa
ok hár logi
við himni gnæfa
fár treystisk þar
fylkis rekka
eld at ríða
né yfir stíga

Sigurðr Grana
sverði keyrði
eldr sloknaði
fyrir öðlingi,
logi allr lægðisk
fyrir lofgjörðum,
bliku reiði
er Reginn átti
…

"Sigurðr vá at ormi,
en þat síðan mun
engum fyrnask
meðan öld lifir;
en hlýri þinn
hvárki þorði
eld at ríða
né yfir stíga."

Út gekk Sigurðr
andspjalli frá,
hollvinr lofða
ok hnipnaði,
svá at ganga nam
gunnarfúsum
sundr of síður
sekr járnofinn.

. ..
«В чем пред тобою
Сигурд повинен,
что хочешь ты смелого
жизни лишить?»

"[hvat hefir Sigurðr
til] saka unnit,
er þú fræknan vill
fjörvi næma?"

«Сигурд обеты
дал мне и клятвы,
клятвы мне дал
и все нарушил:
меня обманул,
а должен был крепко
клятвы блюсти,
обеты исполнить!»

"Mér hefir Sigurðr
selda eiða,
eiða selda,
alla logna;
þá vélti hann mik,
er hann vera skyldi
allra eiða
einn fulltrúi."

«Брюнхильд тебя,
зло замышляя
и горе готовя,
к гневу понудила!
Не простит она Гудрун
счастливого брака
и то не простит,
что ею владел ты».

"Þik hefir Brynhildr
böl at gerva
heiptar hvattan
harm at vinna;
fyrman hon Guðrúnu
góðra ráða,
en síðan þér
sín at njóta."

Жарили волка
одни, а другие
резали змей,
иные же злобно
Готторму дали
вороньего мяса *
перед тем, как героя
смогли погубить.

Sumir ulf sviðu,
sumir orm sniðu,
sumir Goþormi
af gera deildu;
áðr þeir mætti
meins of lystir
á horskum hal
hendr um leggja.

Убит был Сигурд
к югу от Рейна, —
с дерева ворон
каркнул громко:
«Атли о вас
клинки окровавит! *
Злобных убийц
клятвы погубят!»

Soltinn varð Sigurðr
sunnan Rínar,
hrafn af meiði
hátt kallaði:
"Ykkr mun Atli
eggjar rjóða,
munu vígskáum
of viða eiðar."

Гудрун снаружи
стояла, дочь Гьюки,
такие слова
сказала она:
«Где же Сигурд,
воинов вождь,
если братья мои
первыми едут?»

Úti stóð Guðrún
Gjúka dóttir
ok hon þat orða
alls fyrst um kvað:
"Hvar er nú Sigurðr
seggja dróttinn,
er frændr mínir
fyrri ríða?"

Одно лишь в ответ
вымолвил Хёгни:
«Надвое Сигурда
мы разрубили,
конь склонился
над конунгом мертвым!»

Einn því Högni
andsvör veitti:
"Sundr höfum Sigurð
sverði höggvinn,
gnapir æ grár jór
yfir gram dauðum."

Сказала тогда
Брюнхильд, дочь Будли:
«Владейте на счастье
землей и оружьем!
Всем бы владел
Сигурд один,
если бы дольше
жизнь сохранил он.

Þá kvað þat Brynhildr
Buðla dóttir:
"Vel skuluð njóta
vápna ok landa;
einn mundi Sigurðr
öllu ráða,
ef hann lengr litlu
lífi heldi.

Не подобало
там ему править
Гьюки наследьем,
великой дружиной,
если пять сыновей
вырастил Гьюки,
к битвам готовых,
в правленье умелых!»

Væri-a þat sæmt,
at hann svá reði
Gjúka arfi
ok Gota mengi,
er hann fimm sonu
at folkræði,
gunnarfúsa,
getna hafði."

Брюнхильд тогда
от души рассмеялась,
так что жилье
все загудело:
«Долго владеть вам
землей и дружиной,
если смогли вы
князя убить!»

Hló þá Brynhildr
— bær allr dunði —
einu sinni
af öllum hug:
"Lengi skuluð njóta
landa ok þegna,
er þér fræknan gram
falla létuð."

Гудрун ответила,
Гьюки дочь:
«Речь ты ведешь
злую, преступную!
Гуннара, боги,
за зло покарайте!
Могильщика Сигурда
месть ожидает!»

Þá kvað þat Guðrún
Gjúka dóttir:
"Mjök mælir þú
miklar firnar;
gramir hafi Gunnar
götvað Sigurðar;
heiptgjarns hugar
hefnt skal verða."

Поздний был вечер,
выпили много,
каждый слова
говорил веселые,
потом улеглись
и спокойно заснули,
Гуннар один
дольше всех бодрствовал.

Fram var kvelda,
fjölð var drukkit,
þá var hvívetna
vilmál talið;
sofnuðu allir,
er i sæing kómu,
einn vakði Gunnarr
öllum lengr.

Стал ногой шевелить,
рассуждая долго,
о том начал думать
дружины губивший,
что ворон с орлом
промолвили с дерева,
когда возвращались
братья домой.

Fót nam-at hræra,
fjölð nam-at spjalla,
hitt herglötuðr
hyggja téði,
hvat þeir í bölvi
báðir sögðu
hrafn ey ok örn,
er þeir heim riðu.

Брюнхильд, дочь Будли,
конунга дочь,
рано она,
до рассвета, проснулась:
«Хотите иль нет —
о беде говорю я!
О горе скажу, —
как умолчать мне!»

Vaknaði Brynhildr
Buðla dóttir
dís skjöldunga
fyr dag litlu:
"Hvetið mik eða letið mik
— harmr er unninn —
sorg at segja
eða svá láta."

Это услышав,
все замолчали, —
понять не могли,
что с женщиной сталось,
отчего она, плача,
о том говорит,
о чем со смехом
просила героев.

Þögdu allir
við því orði,
fár kunni þeim
fljóða látum,
er hon grátandi
gerðisk at segja
þat er hlæjandi
hölða beiddi:

«Гуннар, я сон
страшный увидела *:
холод в палате
и ложе холодное,
а ты, конунг, едешь,
счастья лишенный,
закованный в цепи
между воителей
вражьей дружины:
так погибнет
весь Нифлунгов *род, —
вы нарушили клятвы!

"Hugða ek mér, Gunnarr,
grimmt í svefni,
svalt allt í sal,
ætta sæing kalda;
enn þú, gramr, riðir
glams andvani,
fjötri fatlaðr,
í fjánda lið;
svá mun öll yður
ætt Niflunga
afli gengin,
eruð eiðrofa.

Гуннар, ответь мне,
разве забыл ты,
что кровь вы смешали
в знак побратимства!
Плохо ему
ты платишь за дружбу, —
первым другом
тебя считал он!

Mant-at-tu, Gunnarr,
til görva þat,
er þit blóði í spor
báðir rennduð;
nú hefir þú hánum þat allt
illu launat,
er hann fremstan þik
finna vildi.

Когда отправился
смелый герой
сватать меня,
тогда доказал он,
что не по-вашему
клятве он верен *
той, что давал
юному конунгу:

Þá reyndi þat,
er riðit hafði
móðigr á vit
mín at biðja,
hvé herglötuðr
hafði fyrri
eiðum haldit
við inn unga gram.

меч положил,
убранный золотом,
конунг великий
меж нами на ложе, —
был клинок
в огне закален,
капли яда
таил он в себе…»