Сергей Беркут - Боги ЯВИ

– И я рад тебя видеть! – ответил он. – Познакомься, это Сергей, будет пока жить у нас, – Птица удивительно закивала и уставилась на меня умными жёлтыми глазами.

– Он приветствует тебя и очень рад встрече! – Кузьмич переводил с птичьего языка. – Это сыч, наша лесная разведка и глаза. Знакомься, это наш младший брат Филимон!

Я приподнял бейсболку.

– Привет чудо-птица!

Сыч, мне так показалось, гордо расправил пепельного цвета крылья и весело запрыгал на столе.

– Ух-ух-ух…

А я в тот вечер сидел и думал, удивлённо поглядывал то на сыча Филю, то на Кузьмича и на этот, в общем, удивительный и прекрасный мир, про который мы ни черта, оказывается, не знаем. Видно, мне придётся всё заново познавать и знакомиться с ним. Вот так все вместе под хорошо сваренное вкусное мясо и скоротали остаток вечера, плавно перетекшего в непроглядную густую тёплую Карельскую ночь. Филимона угостили сырым куском ягнятины, Кукуня сам стащил шмат варёного мяса. Только маленький Кулёма, всё время подглядывая за нами из темноты, так и не подошёл. И мы с Васькой и Кузьмичом неплохо посидели, распив бутылку. Ну, три… ну, четыре… После чего серый орк Василий, немного пошатываясь, собрался домой, сославшись на то, что злая орчиха Гала может и не понять его долгого отсутствия. И хоть у него среди всех серых орков России самая крепкая голова, всё же получить по ней скалкой или чугунной сковородкой ему очень неохота. Три раза прощались с Орком на посошок, пообещав приехать завтра к обеду, Васька сел в «Ниву» и, не знаю как, но уехал домой. Кузьмич выделил мне в доме на первом этаже старенький, но крепкий диван. Ну что ж, я, вымотанный вконец за этот тяжёлый день, упал на диван лешего. Может, хоть сегодня, тихой ночью высплюсь без своих приключений в мире грёз. Хватит впечатлений на сегодня. Спать… спать… и ещё раз спать.

Чёртова зараза! Я отмахнулся и поморщился. Муха паскудно зажужжала, сделала петлю Нестерова и стала заходить на новый стратегический виток, как натовский бомбардировщик. Вот же сука! Как привяжется, пока не поднимет, не успокоится. Наверное, я очень красивый и сладкий, вот и прицепилась. Не зря же люди говорят, что они на это самое, на сладкое, садятся, так и на меня. Попадется одна такая зараза на весь дом, а спать никому не даст, я вздохнул и разлепил сонные глаза.

Утро было прекрасное и солнечное. Как ни странно, я чувствовал себя просто замечательно, можно сказать, бодрячком. Видимо, свежий воздух и хорошая закуска благоприятно повлияли на моё здоровье и самочувствие. Прошлёпав босиком по прохладному полу, я вышел из дома и потянулся. На крыльце стояли домашние резиновые сланцы, но, ребята, их так неохота было надевать! Словно я насилую своё тело. Шагнул на зелёный бархатный ковёр. Ух ты! Прикрыл глаза, стоя босиком в сырой от утренней росы траве, – удовольствие, я вам скажу, умопомрачительное. Земля отдавала накопленное за все солнечные деньки материнское тепло. Я стоял и наслаждался её лаской, впитывая в себя энергию. Как нам этого не хватает в городе, мы словно дети нерадивые и косолапые, топчем её своими каблуками, всё топчем. А она вона какая, родная… только коснулся, а она уже на твой зов отозвалась.

Осмотрелся – никого нет. И присел Иван-царевич, а скорее, не царевич, на крыльцо и задумался. А подумать было о чём. Эх, судьба-судьбинушка, печаль-кручина. Последний день мне приоткрыл глаза на этот загадочный и удивительно глубокий, чуть-чуть таинственный затерянный мир. Я выкурил сигарету. Рядом с крыльцом стояла деревянная бочка, до краёв полная студёной дождевой водой. Подойдя, глянул на гладкое отражение. А я ещё ничего! Правда, на висках немного пробивается седина, но и сорок пять уже… Зелёные глаза смотрели на меня, чуть подрагивая. И нос немного картошкой, мамин. Рост где-то метр семьдесят. Невелик, но шустрый, просто жуть жуткая. А живот – это вообще моя прелесть. Мечта любой разведёнки. На него ноги удобно класть на диване, как на пуфик. Мда… Мужчина в самом расцвете сил. Я окатил лицо холодной водой. Постоял немного. Мало! И окунул буйну голову в этот рукотворный омут Кузьмича. Брр! Хорошо… Проняло сразу, разгоняя остатки липкого ночного сна. Кстати, сегодня приснилось что-то новенькое, мне с каждым разом всё больше хотелось остаться там, в том древнем и загадочном мире. А где все?.. В беседке на столе стоял и пыхтел медный самовар.

– Чай сейчас на свежесобранных травах будем пить! – неожиданно раздался голос лешего.

– Господи! – подпрыгнул я. – Кузьмич, разве можно так пугать?! Это у тебя уже входит в дурную привычку…

Он ехидно улыбнулся и направился к резной беседке.

– Извини, это в крови, я же всё-таки леший… – он аккуратно стал подкладывать щепки в самовар, надувая щеки, словно в кузне меха, распаляя тлеющий огонь. Под ногами всё время путался хитрый Кукуня, словно мартовский кот. Кузьмич подставил пиалу под краник самовара и налил кипятка. Запах душистых луговых трав ударил в нос. Завтрак наш прошёл на ура, оладьи со сметаной и мёдом, всё это под малиновое варенье. М-м-м… вкуснотища какая, да с дымком! Кузьмич поел, хлопнул о своё сухое колено ладонью.

– А для тебя, Сергей, у меня особый отвар, – он потянулся за пиалой, заливая крутым кипятком из самовара коричневые корни. Протягивая посудину мне. – Пей! Надо понемногу приводить твой организм в порядок. Я молча взял пиалу и сделал глоток.

– Фу-у-у! Мерзость какая…

На вкус просто отвратительно, всё это очень терпко, аж язык вяжет. Утерев слезу, сплюнув тягучей слюной, я уставился на Кузьмича.

– И что это за х?..

– Да так… корешки кое-какие, – Кузьмич замялся, приподнял шапку и почесал макушку. – Для повышения жизненного, так сказать, тонуса и радости. – И он как ни в чём не бывало расплылся в своей белоснежной улыбке. Я осторожно глотнул. – Пей, не боись, не отравишься! Ток это… может, обосрёшься с непривычки чуток… Ну, это не у всех. У избранных…

– Мля-я-я… Радость, говоришь… – Он заулыбался и закивал, сучара. – Да мне вашего жизненного тонуса и так за прошедшие сутки хватило, аж до дрожи в коленях!..

Как бы это странно ни звучало, я сразу почувствовал облегчение. Ночной туман в моей голове прошёл окончательно, отступая куда-то на задворки сознания, словно я в отпуске месячном побывал. По всему телу разлилось приятное тепло, наполняя его какой-то детской радостью и мелкой дрожью. Я стал прислушиваться к своим ощущениям. Меня вдруг охватило желание вскочить из-за стола и совершить пробежку километра на три. А потом упасть где-нибудь под ёлкой и сдохнуть, у чёрта на куличках. А если быть точнее, у лешего… Я сделал ещё один глоток. Ощущение бодрости непередаваемое, кофе рядом не стоял. Вот так и спортсмены на допинг и подсаживаются. Ни фига себе энергетик, прямо мельдоний какой-то. Накопленную усталость за долгие серые будни Санкт-Петербурга как рукой сняло. Голова ясная, мысли чистые. Вот это да! Я косо посмотрел на Кузьму. Но в брюхе заурчало. Притравить решил скотина… А леший тихо сидел, смотрел на мою реакцию и только посмеивался.