Николай Тобош - Семетей, Сын Манаса

Что же будет, если не узнает Семетей, кто же он на самом деле? Каныкей стало страшно. Разве можно, чтобы Семетей не узнал о своем великодушном отце Манасе, о храбром своем народе, о кыргызах, что спасли человечество от чудовищ, и о своих благодатных высокогорных землях Ала-Тоо, вершины которых соприкасаются с Вечным Синим Небом. Слезы лились беспрестанно. «О-о, Тенгир мой! Укажи путь моему бедному сироте в сторону святых земель Ала-Тоо! Дай ему знаки, кто на самом деле его народ. Где вы, благородные чильтане?! Поддержите меня и моего сына ради духа великодушного берена моего!»

Вытирая слезы платком, она посмотрела на своих скакунов, которые паслись рядом с юртой матери Чыйырды. Скакуны Тайтору и Акборчук казались ей лучшими в мире быстроногими рысаками. Вообразилось ей, будто Тайтору бежит среди многих скакунов на скачках в праздник, посвященный вознесению Семетея в ханы Букары. «А почему бы нет?» – мысль, спрятанная в глубине души, против воли повлекла Каныкей на скачки с Тайтору. Постепенно она овладела всем ее сознанием, не отпуская ни на миг, будто ястреб намертво схватил добычу. В конце концов, Каныкей решилась принять участие в скачках со своим любимым скакуном Тайтору. Ему, скакуну Тайтору, в этом году исполнилось шестьдесят асый от роду. Возраст для лошади самый старый. Ну и что? Кыргызы говорят, что у старого волка всегда есть силы еще для одного барана. На одни скачки у старого Тайтору найдутся необходимые силы. Каныкей была уверена в силе скакуна Тайтору. Его привел хан Кошой на похороны великодушного в качестве дара, чтобы выразить соболезнование от имени народа катаганов. Да, подумала Каныкей, возможно, участие Тайтору в скачках станет для Семетея каким-то знаком в жизни. Возможно, как будущий воин, он заинтересуется подвигами Манаса, зятя Атемира и мужа родной тетки Каныкей. Кроме того, Каныкей загадала в скачках будущее своего сына. В том случае, если Тайтору выиграет скачки, Семетей узнает, кто же он на самом деле. Семетей должен служить своему народу, как сын своего народа, как сын Манаса. Если на скачках Тайтору проиграет, то у самой Каныкей жизнь потеряет всякий смысл. В этом случае кыргызский народ потеряет навсегда еще одного сына. Тогда не будет никакого интереса в жизни и для Каныкей.

Опять потекли у Каныкей слезы. Предстала в воображении перед ней мать Манаса Чыйырды. Сейчас ей сто пять лет. Мечтает увидеть Семетея в ордо Манаса в Таласе. Ради этой мечты она до сих пор не прощается с жизнью. Движут ею благородные мысли вернуть своему народу богатыря Семетея. Она родила для народа богатыря Манаса, теперь спасла для народа сына Манаса Семетея. Вот и хочет вернуть его своему народу. Пришло к Каныкей чувство, что она должна получить благословение от Чыйырды на участие Тайтору в предстоящих скачках, устраиваемых Атемиром в честь Семетея. Она немедля прибежала в юрту Чыйырды.

– Дай вам Тенгир, крепкого здоровья, мать моя, – поздоровалась Каныкей со свекровью. – Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, доченька, – отозвалась Чыйырды. – Сегодня намного лучше.

Каныкей оглядела юрту. Чыйырды сидела на олпоке, обложенном со всех сторон подушками. Вокруг нее царили порядок и чистота. В мыслях промелькнула благодарность обслуживающим свекровь девушкам. Очень благодарна была она своему отцу Атемиру, который приютил их после бегства из Таласа. Не только приютил в своем ханстве, но и выделил целый аул из семисот тютюнов, чтобы она смогла устроить себе безбедное существование.

– Я нуждаюсь, энеке… – Каныкей чуть помедлила, – в твоем благословении.

– Что еще задумала, дочь моя? – спросила слабым голосом Чыйырды.

Каныкей сообщила ей о решении Атемира об устройстве праздников в честь вознесения Семетея в ханы.

– Что это, Каныкей?! – рассердилась Чыйырды. – Мой внук теперь не станет служить своему родному народу. Его хотят здесь приучить к сладкой жизни, хотят, чтобы он забыл своих предков.

– Возможно, энеке, – поддержала ее Каныкей. – Поэтому я решила пустить Тайтору на скачки, чтобы Семетей обратил внимание на нас, на настоящих близких ему людей.

– Он обратит внимание только тогда, когда Тайтору прискачет к маре первым, – подытожила Чыйырды. – Благословляю, Каныкей, твои старания. Пусть тебя и Тайтору поддержат духи Манаса, Алмамбета, Чубака, Серека и Сыргака! Пусть дух Орозду баатыра бережет вас и ваших людей! О-о, Тенгир наш! Выводи на скачках нашего скакуна Тайтору на первое место!

Чыйырды и Каныкей погладили свои лица ладонями и поклонились Тенгри.

– Спасибо тебе, энеке, – запричитала Каныкей. – Твое благословение для меня большая поддержка, прибавка к моим силам и стремлениям.

– Когда праздники завершатся, – обратилась Чыйырды к Каныкей, – пригласи ко мне в гости Семетея.

– Хорошо, энеке, – обещала Каныкей.

Она взялась за уход и подготовку Тайтору к скачкам с удвоенной силой и желанием. Она прекрасно понимала, что нужно добиться резвости и выносливости скакуна. Возможно, скачки будут устраиваться на очень большие расстояния. Если нет, то она сама добьется, чтобы расстояние было достаточно велико. Кроме того, нужно добиться от Тайтору устойчивого, быстрого и резвого галопа и способности очень долго поддерживать высокую скорость бега. Поэтому нужно упражнять Тайтору в быстром беге на дальние расстояния. Она осмотрела копыта скакуна, прочистила подошвы от грязи и протерла влажной тряпкой. Только вечером, когда народ собирался ко сну, она пришла оседлать Тайтору. Перед тем как вскочить на коня, она посмотрела на Вечное Синее Небо, где светилась неполная луна, и прошептала: «Мой великий богатырь, великодушный берен! Поддержи меня ради сына своего!» Смотрело на нее множество звезд на небе, и они подмигивали ей благородными взглядами. Она повернула Тайтору в сторону долины Сары-Талаа широких Букарских степей. Она скакала быстрым галопом по краю степей большого Ак-Чия, где проводили учения силачи Семетея. Тайтору через некоторое время начал рваться скакать все быстрее и быстрее. Каныкей его придерживала, не давая набрать большую скорость. Тело Тайтору нагрелось от бега, и заструился по всему телу пот. Из ноздрей скакуна выплескивались серебристые потоки горячего воздуха. Каныкей стремилась, чтобы Тайтору бегал с одинаковой скоростью на всех участках до мары. Через несколько чакырымов она повернула Тайтору назад. Яркое звездное небо породило у Каныкей уверенность в силе скакуна Тайтору и его способности к бегу на большие расстояния. Она остановила его у своей юрты и привязала к высокому тополю, что стоял в нескольких шагах от ее жилища. При этом голова Тайтору подтягивалась вверх, и он не мог опустить ее. В этом положении Каныкей его расседлала и покрыла его попоной. Когда наступил рассвет, Каныкей развязала Тайтору, сняла попону и сама повела его щипать траву. Она водила его по местам, где густо росли любимые лошадьми травы, до позднего утра. Далее она напоила скакуна родниковой водой до полного утоления жажды. Потом она почистила его тело от высохшего пота чесалками и скребками. Накрыла опять его попоной и привязала в сарае, где обычно отдыхал Тайтору. После полудня Каныкей повесила на голову Тайтору торбу с зерновым кормом из ячменя. До вечера опять водила его по зеленой поляне, чтобы Тайтору вдоволь нащипал сочной травы. Вечером его привязала к коновязи до наступления сумерек. Как только люди крепко уснули, Каныкей вывела Тайтору на упражнения по бегу. Она рассчитывала, что такой распорядок будет соблюдаться пятнадцать дней, когда до праздничных скачек останется два дня. В эти оставшиеся два дня она хотела, чтобы Тайтору как следует набрался сил без нагрузок.