Александр Шевченко - Волчий бег. Часть 2

© Александр Шевченко, 2019

ISBN 978-5-4496-8854-5 (т. 2)

ISBN 978-5-4496-5237-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лучше миг, но звездою гореть,

Чем столетье без пламени тлеть.

Если только бы было возможно

Вновь родиться, чтоб вновь умереть.

Каждый тут выбирает свой путь,

И судьбу не дано обмануть.

Если только бы было возможно

Выбор тот нам снова вернуть.

***

Небылицы, небылицы,

Вам бы только сниться, сниться.

Вас не надо сочинять,

Вы в моем уме опять.

Вот промчалися дорогой

По судьбинушке убогой.

Вот прикинулись рекой

И разлились здесь строкой.

Глядь, костром вдруг заискрили.

Может быть вы все же были?

Может были, может нет,

Но от вас я шлю привет

Всем, кто любит четкость слога

И душевность, хоть немного.

Ну, а душу дал мне Бог.

С нею жил я так как мог:

Честно или же не очень

Светлым днем и темной ночью

Средь врагов и близких лиц

В этом мире небылиц.

***

Я в прошлом вор – рецидивист,

Но все-таки душою чист,

Иду по жизни своенравною походкой.

А в чем подобного секрет?

Секрета не было и нет:

Я в Бога верил в каждой «ходке» и за «ходкой».

Все заповеди соблюдал,

Одну лишь лагерям отдал

За риск, за блат и за почет средь арестантов.

Там четко разделялась «масть»,

Тогда была другая власть,

Не то что ныне приблатненных дилетантов.

К чему же молодость губить

В местах, где могут бить, убить,

Где в карцерах на стенах лёд и днем не тает.

Советов гнёт уходит прочь,

Как мракобесовская ночь,

И «воровское» потихоньку улетает.

Лишь раз живем на свете мы,

Хоть от сумы и от тюрьмы

Заречься в этой жизни просто невозможно.

Но постарайтесь все же здесь

Иметь и доброту, и честь,

Хоть все вокруг порой враждебно и безбожно.

***

Так часто, часто, часто вспоминаю

И голос твой и зелень глаз твоих,

Что вдруг не смог не рассказать я маю,

Как мы любовь делили на троих.

Ах, месяц май, ты плут, как и октябрь,

Что свёл меня с любовью не моей.

Ах, месяц май, ты оправдай хотя бы

те наслажденья, что дарил я ей.

Поверь, как будто я в неё влюбился,

Так, видно было кем-то суждено.

Мой стыд приличья вдребезги разбился,

Не помогли ни разум, ни вино.

Встречались с нею чаще днём, а ночью

Ей муж в постели все, увы, прощал.

Измене дам замужних, между прочим,

Здесь не один хоть что-то посвящал.

И я сейчас бессовестно и складно

Про донжуанство дней своих пишу.

Ах, месяц май, прости, а в общем, ладно,

Я просто так прощение прошу.

Ведь ты и сам у дьявола во власти

И не одной ты голову вскружил,

И не одну перед мужскою страстью

Средь трын-травы на спину уложил.

Так часто, часто, часто вспоминаю

И голос твой и зелень глаз твоих,

Что вдруг не смог не рассказать я маю,

Как мы любовь делили на троих.

***

Вы смеетесь, вам весело очень,

не швыряла вас жизнь по углам.

По-секрету скажу, между прочим,

я был там, где находится хлам.

Да, я гость в вашем мире свободном,

мимоходом шутя здесь пройду

элементом, увы, неугодным

и похожим лицом на беду.

Только женщин и их наслажденья,

что порою встречаются мне

сквозь лихие мои похожденья,

долго вижу в неволе во сне.

А сегодня плыву в вашем смехе.

А сегодня живу лишь для вас.

И судьбе – этой грязной помехе,

от души я сегодня дам в глаз!

***

Ты снова слезы льёшь? Напрасно.

Я не вернусь уже к тебе.

Другой отдамся резко, страстно

назло испачканной судьбе.

Забудусь в ласках, пусть фальшивых,

возможно зря, возможно зря

сожгу остаток дней паршивых,

мосты к былому разоря.

Умчусь туда где деньги платят

за тело женщин, за любовь.

С блудницей новой на кровати

блаженства рая выпью вновь.

А ты зачем-то плачешь, плачешь.

Глупышка! Наша жизнь – кино.

Бродягу не переиначишь,

таким он стал давным-давно.

***

Пустое время. Телефон молчит.

А сердце бьётся, безнадежно стонет.

И тишина в виски вовсю стучит

и мысли рвёт, и в даль куда-то гонит.

Антракт настал в испачканной судьбе

и отдыхает высохшее тело,

что так привыкло к бешеной борьбе.

Глупышка-жизнь такое захотела.

Спасибо ей за эту благодать,

за эту боль, за тишину и скуку.

Я так спешил свою любовь раздать

и получил еще одну разлуку.

***

Ну, повей же, повей, ветерок,

из далекой родной стороны.

И бродяжьей тоскою дорог,

отзовись в перезвоне струны.

Я, конечно, тебе подпою

пересохшим дыханьем своим,

ведь люблю очень песню твою,

хоть никем сам, увы, не любим.

Одинок я, как сорванный лист,

в даль летящий осенней порой.

Путь мой в жизни довольно бугрист,

да и ямы за каждой горой.

Все равно не грущу, веселюсь,

наслаждаясь прохладой ночной,

и совсем утонуть не боюсь

в женской страсти безумно-шальной.

Я меняю места словно дни,

оставляя там сердца тепло,

и во мне оставляют они

все, что было, что жгло и влекло…

Так повей же, повей, ветерок,

из далекой родной стороны.

Я бродяжьей тоскою продрог,

я устал, я хочу тишины.

***

Я заболел, как -будто заболел

иль, может быть, внушил себе все это…

Но вот опять, вы видите, он сел

на край кривого в стельку табурета,

безумный взгляд вонзил в мои глаза

и засмеялся леденящим смехом.

– Ты кто? – кричу, а за окном гроза.

Вдруг слышу хрип, – Твоим рожден я грехом-

О боже мой! Неужто грешен я?

Неужто я подобной мрази близок?

Смеется гад, похожий на меня,

– Я твоей жизни вымышленный призрак.

А жизнь твоя одна сплошная муть,

мое лицо – лишь капля этой доли.

Ты славы в блате захотел глотнуть,

Так пей ее теперь вдали от воли.

И потому-то ты сидишь один,

тебе не место средь веселья мая,

где ярких юбок пламенный сатин

трепещет, бедра женщин обнимая.

Теперь ты мой, и я уж подскажу,

чтоб наказали плоть твою построже —.

– Молчи, подлец! – от ярости дрожу

и размахнувшись бью его по роже.

Он замолчал, закрыл свои глаза,

стал исчезать с каким-то жутким смехом.

– Постой- кричу, а за окном гроза

танцует пляску зла в обнимку с грехом.

***

Вы так хотели, так хотели вновь

испить шальную страсть не идиота,

кто свято верит в пылкую любовь

и в чистые сознания патриота.

Не состоял он ни в одной из групп

передовых партийных увлечений,

но с вами был совсем, совсем не груб,

хоть загрубел от прошлых приключений.

Без всяких партий он умел нести

с достоинством мужскую честь скитальца.

А вам супруга надо обрести

и чтоб с кольцом на безымянном пальце.