Юрий Иванов-Скобарь - Годовые кольца. Стихи

Он знает, упрямый старик,
что жаждет его богадельня;
что чёртова старость – смертельна,
и к Богу уже через миг…

Готовит последний парад,
строгает себе домовину;
как некогда выстрогал сыну,
жене, и родне – всей подряд.

И с накипью стружек верстак,
где царствует строгий рубанок,
его призовёт спозаранок
трудиться – теперь и за так…

Он верит, упрямый старик,
в своё божество – руки в деле.
Начало начал – понедельник,
и дальше по дням, как привык.

И жёстко он ставит костыль,
как будто бы гвозди вбивает.
Идёт, не летит – ковыляет…
И время усталое тает,
часов осыпается пыль…
* * *
2010

Впрягли кобылу: «Н-н-но, родная!..»
К полудню дело, что ж, пора,
телега – плавно со двора,
песок дорожный проминая.
Везём соседа в домовине,
дощатой крышкой он прикрыт.
Я перед ним, в понятном сплине
по горло водкою залит,
сижу возницей, вожжи – в руки,
такое дело, без кнута,
везу отторгнутое тело
душой, ушедшей в никуда.
Держась руками за телегу,
бредёт печальный караул —
пяток старух, остатки века…
Любви их прошлой тихий гул
плывёт за гробом, над деревней,
и над Землёй, и в небесах…
И тот, который не Бес ах-
нет салютом грома с высоты.
Сосед и Бог теперь на «ты».
* * *
2010г

Он был поэт, он видел небо,
и умел читать между строчек,
на работе прикован был к Аррlе,
и начальником был задрочен.

Он жене, как Прекрасной Даме,
мир дарил по утрам, как розу.
А жена всё плакалась маме:
неудачник – такая заноза!

Лишь один только в небе ангел
понимал, где поэту место;
соблюдая ранжиры и ранги,
сообщал по начальству честно:

есть такой, мол, он Вами отмечен,
и живёт он по Вашему плану.
Но конечен ведь путь человечий,
и на сердце поэта – рана…

Получив в небесах отмашку-
честь по чести, печать на бланке —
как бы ни было это тяжко,
взялся рьяно за дело ангел…

Полицейские сводки чётки:
ДТП – где, когда и сколько…
В них отмечен поэт наш кроткий,
оказалось, бордюр был скользкий…

В общем так (не хотите – не верьте),
добрый ангел был ангел смерти.
* * *
2014

Эх, взметнуться б, да помчаться!..
Годы-гири тянут вниз.
Поседевший хрупкий Чацкий
просит: «Дай мне капли, Лиз…»

И куда язык девался,
восхищавший слов игрой?
От ненужного «девайса»
отказался наш герой…
* * *
2015

Ты не паинька, ты – мятеж,
и сердечком карминных губ
ты любви не даёшь надежд
чёрным криком тревожных труб.

Ты не пляжей дитя – баррикад,
и когда в клочья мир вокруг,
для тебя это рай, не ад —
мазохистская радость мук.

Ты бросаешь героя на танк
не с гранатой – с одним ножом.
Ты со всеми идёшь ва-банк
и считаешь: так – хорошо.

Для него ты – тайфун в судьбе,
для тебя он – ночной причал,
горький отдых в твоей борьбе
разрушения всех начал.

Из-под танка герой ползёт,
оставляя кровавый след.
Он не знает, что его ждёт
безнадёжность ложных побед.
* * *
2016

Бывали поляки, ходила литва,
и немцы – гореть им в аду!
Но каждой весною трава и листва
в моём оживали саду.

Крушили меня и тюрьмой и сумой,
песчинка в потоке судьбы.
И он леденел, сад, колючей зимой,
ни птичьих следов, ни тропы.

Я редко влюблялся и честно любил,
разлука – крушенье надежд…
Но каждое лето я в сад выходил
в доспехах рабочих одежд.

Но если родная и верит, и ждёт,
что годы нам вместе нести,
цветник заведёт, разобьёт огород —
то саду и дальше цвести…

…Опустится небо, накроет земля,
и примет нас вечный покой.
Мы там голубые постелим поля
и вырастим сад голубой!
* * *
2016

Я честно влюбился и честно любил,
не веря в крушенье надежд…
Я сад голубой для тебя посадил,
под ропот глупцов и невежд.