Анте Наудис - Гьяни. Бежит заяц, а за ним волк

Ананда качал головой и хмурился. В какой-то момент, он подумал не допускать меня к Ягье. Но я вел себя так безупречно, выполнял все предписания Гуру, что придраться было не к чему.

Почему я принимаю болезненное, зависимое состояние за любовь? Ведь такая любовь ведет к боли, трагедии и разрушению. Энергия моей несчастной любви сублимируется в энергию творчества, в высокий творческий потенциал. Поэту, писателю и философу некуда девать переполняющие его чувства, некому высказать их, потому он направляет их в творчество, наполненное страстью и страданием, что облегчает чувствительную душу.

Иногда творческие люди умышленно заражаются таким состоянием, выискивают странные объекты для любви, настраиваются на наркотическую любовь, чтобы творить.

Похоже, я сделал тоже самое, ведь для меня наркотическая любовь – источник постоянного творчества. Благодаря этой любви я пишу свои философские дневники. Зависимость от любви это комплекс негативных чувств, выражающихся в страдании по другому человеку, в желании контролировать каждый ее шаг и приобрести ее в собственность. Я застрял в своих страданиях, и страдание стало лакмусовой бумагой любви: если я страдаю по ней, значит я ее люблю, если не страдаю, значит не люблю.

По воле Судьбы мне довелось оказаться в странном положении вещей. Я прибывал в Храме Гаура-Нитай в городе Сочи и жил аскетом среди паломников и здешних монахов.

В мой рюкзак, который я всегда носил за спиной, уместились все мои вещи, и там же лежал портативный нетбук , куда я записывал переживания нового дня. Для меня все казалось необычным, но я потихоньку привыкал рано вставать и в сопровождении Ананды отправляться на Мангала-арати.

Сегодня, как всегда, мой друг разбудил меня в 4:15, я встал и сразу же подумал об Ольге. Неспокойный сон и мысли о монахине, ставшей моим наваждением, не покидали меня до самого утра.

– Плохо спал? – спросил Ананда.

– Не очень.

Ему единственному было известно о моем влечении, но друг не мог ничем помочь, советуя лишь усиленно молиться.

– Гуру назначил Ягью через 3 дня, – сказал Ананда. – И к ней тебе нужно подготовиться постом и молитвами. Он дал для тебя задание, провести сутки на воде, всенощное бдение – экадаши и молитвы, тебе предстоит выдержать эту аскезу.

– Я готов…

Не знаю, выдержал бы я, если бы не Ольга, которая держала пост на сухую (без капли воды), так как готовилась к Ягье вместе со мной. И это так радовало, что я готов был поститься хоть неделю, беспрерывно читая молитвы Божествам.

Вечером я не пошел к морю и дожидался Ольгу возле кафе. Но вместо нее показался Ананда.

– Андрис, я как раз думал о тебе, – сказал он, радостно улыбнувшись. – Хочу пригласить тебя на Гаура-арати.

– Гаура-арати?

– Да, это вечерняя служба, мы проводим ее в 18 часов, когда наступают сумерки.

Я оглянулся по сторонам в поисках Ольги, но потом обнаружил ее в Алтарной, когда мы вошли туда с Анандой. Она сидела на коврике с закрытыми глазами и читала молитву на четках.

– Эта церемония очень древняя, – говорил Ананда. – Пятьсот лет назад преданные проводили ее Господу Чайтанье во время Маха-пракаша лилы , то есть известных игр Господа.

– Господу Чайтанье? – заинтересовался я.

– Основоположник нашей традиции, где Он рассматривается как особое воплощение, явившийся с целью постичь всю силу преданности и дать людям чистую любовь к Богу. Другое имя Чайтаньи – Гаура, что переводится как золотой, потому что его кожа золотистого цвета.

– Это и есть одно из Божеств на Алтаре, правильно?

– Да. Гаура-арати состоит из основной части церемонии посвященной Господу Чайтанье, которая называется Абхишека . Это когда Божество Гауры омывается и умащается цветами и благовониями. Для совершения омовения, используют пять элементов: мёд, молоко, йогурт, сахар и масло гхи.

В Алтарной собралось много людей, играла музыка и древние инструменты. Гуру начал петь на санскрите под аккомпанемент физгармонии . Рядом расположились несколько монахов, которые играли на индийских барабанах (мридангах) и на металлических тарелочках (караталах).

Церемония Абхишека началась с предложения лепестков цветов Божествам Гауре-Нитаю, которое выкатили на специальной подставке в центр Алтарной.

Сначала мурти осыпалось цветными лепестками роз, затем листьями Туласи, потом была посыпана сандаловая паста и втерто кунжутное масло с розовой водой. После этого началось омовение из пяти элементов.

Ананда протянул мне раковину, в которых была жидкостьиз этих элементов и просил полить на тело Гауры-Нитая. Под ритмы древней музыки и завораживающее пения Гуру, я омыл Божеств. За мной еще несколько монахов сделали то же самое.

– Полученная после Абхишеки жидкость является священной, это чаринамрита , – сказал мне Ананда, немного позже и протянул стаканчик. – Выпей.

– Спасибо, – сказал я и выпил залпом.

И только потом увидел, что Ольга и еще несколько девушек в разноцветных сари, тоже проходили Абхишеку, а затем пили чаринамриту. Это меня заметно взбодрило, и я попросил Ананду принести мне еще освященной жидкости.

Он улыбнулся и поднес мне целый стаканчик.

– Наслаждайся, друг, потому как тебе предстоит пост.

– Пост?

– Да, перед Ягьей, ты забыл?

– Нет, – ответил я, поймав взгляд Ольги.

Она смущенно опустила глаза. В Алтарной было много народу, и она не хотела, чтобы кто-то видел, что я пристально на не смотрю. Я решил не смущать девушку своим тяжелым взглядом.

– Во время поста можно пить чаринамриты сколько угодно, – друг легко толкнул меня в плечо.

– С удовольствием, – отозвался я.

За дни поста и всенощных экадаши я так исхудал и осунулся, что моя одежда висела на мне как на вешалке. Голод не покидал меня ни днем, ни ночью, однако я старался выполнить все условия перед Ягьей: ел фрукты, которые были тут в изобилии, пил молоко и вкушал мед. Все это Ананда привозил из города, где закупал специально для Храма.

Вечером мы снова наслаждались фруктами, сидя на циновках, когда друг внимательно посмотрел на меня:

– Ольга уехала в город по моему поручению, – сказал он.

Я опустил глаза.

– Привезет тебе одежду. Гуру хочет, чтобы ты присутствовал на Ягье в новом, а это значит, от твоих джинсов, футболки и свитера придется избавиться.

– Хорошо.

Ольга постучала в комнату за час до Ягьи, и один из йогов позвал меня. Я вышел к ней и увидел добрую улыбку на милом лице. В душе потеплело. Как же радостно смотреть на человека, который светится чистотой изнутри.

За время поста Ольга изменилась, возможно, это не бросалось в глаза со стороны, но мне показалось, что от нее исходят некие лучи благости. Ко всему этому на ней было белое сари, которое очень шло к святому образу.