Константин Марино - Смысл жизни. Серия мистических историй

Чувство радости заполнило сердце девушки. Значит, ее спасут! Ее же видят! Удивляло лишь то, что силуэты не предпринимали никаких попыток спасти ее. А главное – согреть! Холод… Жуткий убивающий ее холод побеждал последние искорки сознания… Еще несколько минут и ее, как человека, просто не станет!

Девушка попыталась что-то сказать, но не смогла даже пошевелить губами, не то, чтобы произнести хоть слово.

Единственное, что у нее осталось, это боковое видение силуэтов и… слух.

Она слышала гул голосов, словно сквозь толщу воды, но явно слышала и могла понимать речь людей, стоящих поодаль. А они разговаривали. Спокойно, немного трагично. Совсем не предпринимая попыток ее спасти. Почему?

– Как же так случилось, ребята? – голос девушки с красивыми белыми волосами, похоже, дрожал, – Она ведь совсем молодая! Она же наша с вами ровесница…

– Это все ужасно! – вторил ей молодой человек, – Мы ведь учились с ней в одном колледже.

– Я не представляю, что будет с родными, который вот-вот придут на опознание тела, – звучал голос издалека, и девушка даже не смогла рассмотреть, как выглядит этот человек.

Она недоумевала. О ком они говорят? Какое тело? А ей кто-нибудь поможет, в конце концов, или нет? И еще ей не было понятно, почему ей было безумно холодно, а им нет?!

Девушка, внутренне дрожа каждой своей частичкой тела просто мечтала, чтобы они подошли к ней и увидели, что она нуждается в помощи! Как еще привлечь их внимание?

Девушка попыталась пошкрябать по железным стенкам ящика. Не сразу, но ей это удалось.

Блондинка вскрикнула.

Молодой человек, стоящий рядом обнял испуганную девушку и заботливо спросил: «Что с тобой?»

– Мне что-то послышалось… Да нет! Я почти уверена!

– Это волнение… Тебе просто показалось, поверь!

– Нет! Я, правда, слышала какой-то непонятный звук! – почти кричала взволнованная юная блондинка, – Оттуда! – показала в сторону железного ящика, в котором лежала девушка.

Все посмотрели в ее сторону, и у нее появилась надежда. «Наконец-то мучения сейчас закончатся!» – мелькнуло в голове.

Но тут дверь морга приоткрылась, и вошел следователь с парнем девушки. За ними семенил врач.

– Она здесь! – показывал он в сторону девушки, – Вы уверены, что готовы это увидеть?

Скорбная процессия подошла к ней. Парень нагнулся низко и посмотрел ей прямо в глаза.

Девушка внутренне удивилась: «Кто это?»

– Это она? – строго спросил полицейский.

– Да, точно! – грустно ответил молодой человек и накрыл ее лицо простынкой.

Она наконец-то поняла, что произошло… Ее уже не было…

Чуть вдали она слышала разговор об аварии, в которую она попала. Узнала, что в морге она пролежала уже сутки, пока не нашлись родные и знакомые. Что умерла она сразу, еще на дороге… Но ей это было уже неважно, ей уже было все равно… Главное, холода она больше не чувствовала…

Пожилой мужчина тяжело опустился в широкое кресло, обтянутое дорогим красным бархатом. В его внешности было что-то мефистофелевское: немного раскосые прищуренные глаза смотрят хитро, лукаво. Легко заметен и неугасающий интерес ко всему роду человеческому. Впрочем, было в них какое-то вечное добродушное спокойствие, свойственное мудрецам. Козлиная бородка подрагивала всякий раз, когда мужчина касался ее жилистой желтой рукой, покрытой пигментными пятнами, хотя тонкие, длинные, ухоженные пальцы с легкостью выдавали в нем аристократа прошлого столетия. На загнутом орлином носу примостились очки в элегантной металлической оправе, а на уши, плотно прижатые к голове, спадало несколько непослушных прядей еще густых пшеничных волос, сейчас аккуратно зачесанных назад.

Звали его господин Фель. Он был некрасив и в молодости, но всегда что-то в этом лице невыразимо притягивало простого обывателя. Тонкие черты, словно высеченные из камня, легкая улыбка, не сходившая с бледных губ, острый подбородок и невероятной красоты золотые глаза с огромными радужками, почти закрывавшими белок. Он сидел чинно, не касаясь спинки кресла лопатками, и пристально глядел на дверь, будто бы не моргая. Часто людям казалось, что человек этот не моргал вовсе, но сие было отнюдь не той странностью, которую должно заметить любому, кому посчастливилось встретиться с мужчиной.

Наконец раздался стук в тяжелую дверь эбенового дерева. Не дождавшись ответа, в комнату неловко ввалился немного сутулый, высокий, еще по-подростковому угловатый юноша лет семнадцати. На щеках его смеялись веснушки, губы алели в скудном освещении просторной портретной комнаты, а улыбка озаряла пыльные книжные стеллажи и дорогую, подобранную со вкусом, но ужасно громоздкую мебель. Он протянул вперед непропорционально длинные худые руки. Кожа казалась почти прозрачной, а от запястий до самых плеч бежали синие паутинки вен. Мужчина только покачал головой и, нежно взглянув на юношу, грудным басом произнес: «В своих ладонях он держал весну».

– Сегодня я хотел рассказать тебе одну… – пожилой господин не успел договорить, когда мальчишка перебил его.

– Да погоди, дедушка! Ты знаешь, что сегодня… – человек в черном костюме подался вперед, всякое его движение выражало скрытую угрозу и недовольство. Он, конечно, безмерно любил внука, но тот рос беспардонным наглецом. Юноша осекся, перехватив руку дедушки.

– Вы – поколение, которое разрывается на куски, – с досадой произнес Фель, практически выворачивая запястье из сустава.

Стены комнаты, обтянутые телячьей кожей, зияли дырами как признак былого великолепия, а теперь всего лишь рухлядь, от которой не хотелось избавляться стареющему аристократу – так считал мальчишка, все же находивший своеобразную прелесть в вечном покое этого дома. Казалось, все здесь было не напрасно, и всякая старая вещь не тлела, а словно застывала во времени на стыке столетий, ведь таким безупречным вкусом достойнейших представителей его семьи веяло от этого места. Он жалел только, что дедушка никогда не рассказывал о своих собственных предках – словно старик и был основателем рода, история которого, впрочем, явно тянулась от Рождества Христова, если не с начала времен, что подтверждали архивы и антикварная утварь. Господин Фель, как даже внук называл его, оставался одной из главных загадок для многих поколений, и рыжий юноша не стал исключением. Как минимум никто точно не мог сказать, сколько ему было лет.