Юрий Медведев - Русские легенды и предания

— И тебя, златая псина, достанем в небе стрелами!

Спасся только молодой жрец Ярун — затаился в подземелье. На закате, когда басурмане покинули пожарище, смотрел он с холма на орду. Подобно змее ширококрылой неслась она по дороге к Старой Веже — главному граду древлянскому. Басурмане дошли до бурливой реки, стали на ночлег и развели костры.

Всю ночь пробирался Ярун тайными тропами по дремучему лесу, переплыл в узком месте реку и утром, весь мокрый, исцарапанный колючим кустарником, изодранный ветвями, оповестил седобородого князя древлян Добрыню о беде.

Настала ночь. Смотрел на вражий стан князь Добрыня и клял себя за то, что так и не возвел каменных стен вокруг Старой Вежи. Деревянные завтра сгорят — и все будет кончено…

В стороне одиноко стоял Ярун. Обратив глаза к звездам, он шептал:

— К тебе взываю, о Семаргл! Не дай погибнуть Старой Веже — твоему последнему святилищу! Накажи злодеев, что порушили твой храм, а тебя, светоносца и огненосца, на куски порубили! Яви свое небесное могущество!

И долго, долго молился жрец Ярун. А глухой полуночью вдруг спустился с небес крылатый огненный пес превеликий. Начал он летать низко над полчищем вражьим, и от жара пламенного иные из ворогов сразу погибали, а иные бросались в реку, но там вода кипела ключом, словно в котле, и они сразу шли на дно.

Вскорости все было кончено. Тишина настала — раздавались лишь стоны умирающих, а огненный крылатый пес Семаргл сызнова вознесся к звездам и растворился средь них. В эту страшную ночь удалось спастись лишь жалкой горстке басурман.

Князь Добрыня воздвиг новый храм Семаргла на высоком холме, и Ярун сделался в нем верховным жрецом. А через несколько лет он уже любовался на белые каменные стены Старой Вежи.

Семаргл — божество древних славян, коему, как и прочим, приносили они жертвы и имели его храмы. Это земное воплощение огня в переносном его значении: та пламенная сила, которая воодушевляет воинов в жестоком бою, зажигает сердца храбрых витязей, делая их неустрашимыми героями.

Кроме того, Сермагл — покровитель приношений в жертву огню, посредник между бессмертными богами и простыми людьми.

На связь меж Небом и Землей указывают и некоторые изображения Семаргла в виде крылатой собаки. Это был небесный посланец.

Один дровосек во время сильной бури спас дитя птицедевы Сирин. В награду Сирин предложила исполнить любое его желание.

— Хочу видеть то, что ярче солнца и чего не видел никто на земле, — пожелал дровосек.

— Остерегайся впредь подобных желаний, — сказала Сирин. — Не все дозволено увидеть человеку, а на смерть, как на солнце, во все глаза не взглянешь. Но что обещано, будет исполнено.

Не успев моргнуть, дровосек увидел себя в огромной пещере, где горело множество свечей. Время от времени кто-то невидимый гасил ту или другую свечу.

— Что это? — спросил дровосек.

— Это жизни. Горит свеча — жив человек. Ну а погаснет…

— Хочу видеть гасящего! — потребовал дровосек.

— Подумай, человече, прежде чем просить неведомо что, — сказала Сирин. — Я могу тебя озолотить, могу показать красоты всего света. В моей власти сделать тебя владыкою над людьми. Трижды подумай!

Но дровосек был упрям и потому повторил свое желание:

— Хочу видеть гасящего!

Через миг он очутился в непроглядной темноте и наконец понял, что ослеп. Так сбылось страшное пророчество птицы Сирин:

«На смерть, как на солнце, во все глаза не взглянешь!»

Долго горевал дровосек, став слепым. Но нет худа без добра: довольно скоро он обрел себе и пропитание, и уважение односельчан тем, что начал врачевать наложением рук, а также предсказывать будущее. Случалось, он отвращал людей от дурных деяний, которые те замышляли, или говорил охотнику и рыболову:

— Оставайся завтра дома. Все равно добыча от тебя уйдет, а вот на чужой самострел нарвешься, либо лодка твоя на крутой волне перевернется.

Сначала люди ему не верили, но потом убедились в правоте его пророчеств. Однако более всего трепетали те, кого он призывал к себе негаданно-нежданно и предупреждал:

— Приуготовьтесь к похоронам. Послезавтра ваш Агафон отойдет к праотцам. Предупреждения эти сбывались неукоснительно. А если кто-то отваживался спросить слепого дровосека, от кого он узнает о скором бедствии, тот ответствовал загадочно:

— Я вижу гасящего.

Сирин — это одна из райских птиц, даже самое ее название созвучно с названием рая: Ирий. Однако это отнюдь не светлые Алконост и Гамаюн. Сирин — темная птица, темная сила, посланница властелина подземного мира. От головы до пояса Сирин — женщина несравненной красоты, от пояса же — птица. Кто послушает ее голос, забывает обо всем на свете, но скоро обрекается на беды и несчастья, а то и умирает, причем нет сил, чтобы заставить его не слушать голос Сирин. А голос сей — истинное блаженство!

Сеча была долгой и мучительной, а когда закончилась она, на поле остались лежать тела убитых. А рядом умирали один за другим раненые: кто отходил в муках, кто легко, и уже забыли они, за что только что безжалостно убивали друг друга: думали только о том холоде, мраке и ужасе, который окутывает их. Страшны смертные врата…

Открыл молодой ратник помутневшие глаза, полные слез от страха и боли, а сил нет поднять руку, слезы отереть. Мнится ему — меж неподвижных тел медленно идет кто-то по бранному полю. Пригляделся… да это женщина молодая в черном платье, и не идет она, а летит, едва касаясь земли.

Чем ближе она подходила, тем отчетливее было видно ее прекрасное лицо и ласковую улыбку. Вздрогнул молодой ратник, в последнем проблеске сознания вдруг узнав ту, с которой накануне похода прощался над быстрой рекой, в светлой, солнечной березовой роще, обменялся клятвами вечной любви и верности. Да ведь это его невеста! Как она здесь оказалась?

Красавица подошла еще ближе, склонилась над женихом, взглянула на него колдовскими своими очами — и боль в его израненном теле сразу прошла.

— Милый мой, единственный, — прошептала она. — Не могу я без тебя жить, истосковалась, влеклась за тобой всем сердцем и вот нашла наконец тебя. Теперь я с тобой, ничего не бойся. Все пройдет, все избудется. Дай поцеловать тебя, желанный мой!

Она прилегла рядом с раненым на землю, обильно политую кровью, обвила его нежными руками и поцеловала так пылко, что преисполнился он неземного восторга и в этом поцелуе отдал возлюбленной всю душу свою… потому что это была сама Смерть, и она явилась за его душой.

Увидав, что обнимает хладный труп, Смерть со вздохом поднялась и полетела дальше над полем, склоняясь то над одним раненым, то над другим, обнимая их, целуя, оставляя за собой безжизненные тела. Но у каждого на губах застывала последняя счастливая улыбка, ибо перед кончиною успевал он изведать последний поцелуй той, которую любил на этом свете: невесты, жены, недостижимой возлюбленной или пылкой любовницы. Имя ее—Смерть Милосердная.