Корнелия Добкевич - Штольня в Совьих Горах

При свете ее гном увидел сгорбленную фигуру человека, который беспокойно оглядывался назад и к чему-то прислушивался. Однако вокруг царила глухая ночная тишина: вся артель спала после тяжелого дня работы. Человек быстрыми лисьими шагами приблизился к ящику и поспешно начал выбирать золото, выискивая самородки покрупнее.

Теперь гном ясно видел его лицо. Это был горняк с длинным мясистым носом, неприятно торчавшим между близкопосаженными, бегающими глазками. Безусое и безбородое лицо его искривила жадная и довольная усмешка. Худая фигура еще больше согнулась, приникая к артельной копилке. Алчно и лихорадочно хватал вор золотые самородки и прятал их за голенища истоптанных сапог. Пальцы его дрожали, когда он касался золота…

Это был Сьлядек. Несмотря на клятвенное обещание, данное им Милошу, задумал он обогатиться за счет артели. Выбрав удобное время, чтобы незаметно пробраться в штольню, он решил выкрасть большую часть золота. Злодей торопился и кое-как засовывал в карманы своей потрепанной сермяги артельное добро. «Пока рассветет, — думал он, — я далеко буду. Ни артель меня больше не увидит, ни я ее… Теперь я богат! — задыхаясь от жадности, шептал он. — Теперь и я буду паном…»

Он было повернулся к выходу из ниши, прислушиваясь, не проснулся ли кто из его товарищей? Нет, ни одного звука не донеслось до него, только дивно затряслась под ним земля, а дубовый засов, что торчал снаружи, словно бы двинутый невидимой рукой, захлопнул дверь и лег на свое место, преградив дорогу подлому вору. В ту же минуту Сьлядек услышал голос, который, казалось, шел из-под земли:

— Положи золото обратно в ящик! Не твое оно, вор!

— Кто это? Кто это? — Сьлядека охватили одновременно и страх, и злоба.

Он посветил себе лампой и вдруг испуганно отскочил в дальний угол. Перед ним стоял маленький человечек в красном кафтане и горняцком крохотном фартуке. Спиной он упирался в ящик с золотом, как бы преграждая путь злодею. В руке человечек держал крохотный горняцкий молоток, и глаза его сверкали из-под нахмуренных бровей.

— Оставь золото, оно не твое! — гневно повторил гном, и голос его, сильный и громкий, как у рослого человека, был полон достоинства и строгости.

— Вот как, мышиный король? — язвительно захохотал Сьлядек. — Значит оставить золото? Может подарить его тебе и твоей мамке-лягушке?! Эх, ты, сморчок — тебе ли начинаться со мной?

С этими словами, хрипло смеясь, вор протянул руку, чтобы схватить гнома. В ту же минуту объял его смертельный ужас: почувствовал Сьлядек, что не может двинуться с места. Ноги его будто чугунными стали и как бы в пол вросли…

Остатком сил ухватился он за ноги, но, к еще большему ужасу, почуял, что они тверды и холодны, словно камень. Рывком содрал он кусок штанины и едва не упал в беспамятстве: вместо живого тела увидел Сьлядек… блестящее холодное золото!

А гном все еще стоял, опираясь спиной о ящик, — грозный, молчаливый, разгневанный — не спуская глаз с подлого вора. Сьлядек чувствовал, как тело его постепенно тяжелеет и становится холодным. И тогда понял, что постепенно — с ног до головы — превращается он в огромную мертвую золотую глыбу! Вот уже в груди все тише бьется сердце, и руки теряют гибкость, каменеют…

— Смилуйся надо мной!.. Прости! — едва прошептал он, с трудом склоняя тяжелеющее тело свое в молящем поклоне.

— Не меня ты обидел, — сурово и гневно ответил гном, — но сначала Милоша, славного и доброго хлопца, а теперь и всю артель! Их ты должен молить о прощении и милости. Но прежде сознайся товарищам своим в проступках и злодействе. Если сделаешь это — сниму с тебя заклятие. Если же нет — врастешь в землю глыбой золота и останешься здесь навеки!

— Сделаю… Признаюсь… — едва слышно шептал Сьлядек, чувствуя холод и смерть.

— Если так, подожду! — с большим достоинством ответил гном и скрылся за ящиком.

Сьлядек почувствовал, как к нему возвращается жизнь. Он снова мог облизнуть пересохшие от волнения губы, поправить на голове шапку. Попробовал поднять с полу сначала одну, потом другую ногу. Поднявшись и пошевелив руками, Сьлядек побросал в ящик самородки и карманы вывернул. Забыл только те, что за голенищами остались. Понял, что снял с него гном заклятие. И тогда поспешно вышел из ниши — двери сами пред ним раскрылись, а потом захлопнулись…

А тем временем на склоне у входа в штольню уже захлопотали горняки — убрали подстилки, разожгли костер, повесили над ним котел с утренней похлебкой. На раскаленных камнях, дразня аппетит горняков, жарилось сало. Зых Кулимага широким ножом кроил привезенный из города хлеб.

— Эй, Сьлядек! — увидав его, крикнул Зых. — А ну, помоги мне немного!..

Но заметив странный вид и бледность Сьлядека, замолчал и пригляделся к нему.

— Что с тобой? — зорко всматриваясь в испуганные глаза Сьлядека и посиневшие его губы, спросил Зых. — Может ты заболел?

— Нет… Здоров я… — бормотал злодей. — Сделай милость, созови поскорее артель… Я должен вам всем что-то сказать… — весь дрожа и умоляюще глядя на Кулимагу, пролепетал Сьлядек.

— Пусть так и будет, — ответил старшина горняков, — сейчас соберем всех.

Зых поднес к губам висевший на поясе рожок и протяжно затрубил. Заслышав этот зов, горняки побросали свои дела и бегом поспешили к штольне. Видать, какую-то важную новость должен объявить Кулимага — надо поторопиться!

Поспешил и Милош: он только что закончил точить долото на бруске из белого камня.

— Что случилось, Зых? — весело спросил юноша.

Но ответа не получил. Горняки столпились вокруг Зыха и Сьлядека. Ждали, что будет дальше? Кулимага подтолкнул Сьлядека вперед.

— Он скажет…

Долго водил злодей испуганным взором по лицам собравшихся горняков, наконец, заговорил пискливым, захлебывающимся голосом:

— Братья… Послушайте, что скажу… Знаете ли вы, где так долго пребывал ваш добрый товарищ Милош?

— Нет! Не знаем! Говори! — послышались голоса.

— Лечился он от смертельной раны, которую нанес я ему, когда злоба и зависть разум мой отуманили… Ударил я его долотом в голову там, в штольне… Помыслил, будто он один, тайком, к богатой руде подбирается…

— Правда ли это, Милош? Говори! Правда это? — зашумели встревоженные горняки.

Слегка побледнел Милош, но ответил спокойно:

— Правда! Но я же простил тебя, Сьлядек. Зачем ты начал говорить об этом?

— Я должен, должен признаться в этом… всей артели, — бормотал негодяй. — Я не могу сделать иначе!

— Но я простил тебя! — повторил Милош.

— Не одно это я сотворил, братья… — едва дыша от страха хрипел злодей. — Не одно это! Нынче ночью пошел я в нишу ящик с золотом открыть… Выбрал самородки, которые получше, и спрятал в карманы, чтобы унести и бежать далеко отсюда…