Автор неизвестен - Тысяча и одна ночь

И когда наступило утро и люди поднялись, объявляя единым Аллаха, владыку открывающего, и все вышли туда, куда направлялись, чтобы раздобыть то, что уделил им Аллах, Hyp ад-Дин уже достиг Булака. И он стал ходить по берегу реки и увидел корабль, с которого были спущены мостки, и люди спускались и поднимались по ним, а якорей у корабля было четыре, и они были вбиты в землю. И Hyp ад-Дин увидел стоявших матросов и спросил их: «Куда вы едете?» — «В город Искандарию [158] Искандария — Александрия, один из крупнейших центров эллинистической и арабо-мусульманской культуры. Рушейд — небольшой город близ Александрии. », — ответили матросы. «Возьмите меня с собой», — сказал Hyp ад-Дин. И матросы ответили: «Приют, уют и простор тебе, о юноша, о красавец!» И тогда Hyp ад-Дин в тот же час и минуту поднялся, и пошел на рынок, и купил то, что ему было нужно из припасов, ковров и покрывал, и вернулся на корабль, а корабль был уже снаряжен к отплытию.

И когда Hyp ад-Дин взошел на корабль, корабль простоял с ним лишь недолго и в тот же час и минуту поплыл, и этот корабль плыл до тех пор, пока не достиг города Рушейда. И когда туда прибыли, Hyp ад-Дин увидел маленькую лодку, которая шла в Искандарию, и сел в нее, и, пересекши пролив, ехал до тех пор, пока не достиг моста, называемого мост Джами. И Hyp ад-Дин вышел из лодки и вошел через ворота, называемые ворота Лотоса, и Аллах оказал ему покровительство, и не увидел его никто из стоявших у ворот. И Hyp ад-Дин шел до тех пор, пока не вошел в город Искандарию…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала ночь, дополняющая до восьмисот семидесяти, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Hyp ад-Дин вошел в город Искандарию и увидел, что это город с крепкими стенами и прекрасными местами для прогулок. И он услаждает обитателей и внушает желание в нем поселиться, и ушло от него время зимы с ее холодом, и пришло время весны с ее розами; цветы в городе расцвели, деревья покрылись листьями, плоды в нем дозрели и каналы стали полноводны. И это город, прекрасно построенный и расположенный, и жители его — солдаты из лучших людей. Когда запираются его ворота, обитатели его — в безопасности, и о нем сказаны такие стихи:

И Hyp ад-Дин пошел по этому городу и шел до тех пор, пока не пришел на рынок столяров, а потом пошел на рынок менял, потом — на рынок торговцев сухими плодами, потом — на рынок фруктовщиков, потом — на рынок москательщиков, и он все дивился этому городу, ибо качества его соответствовали его имени.

И когда он шел по рынку москательщиков, вдруг один человек, старый годами, вышел из своей лавки и, пожелав Hyp ад-Дину мира, взял его за руку и пошел с ним в свое жилище. И Hyp ад-Дин увидал красивый переулок, подметенный и политый, и веял в нем ветер, и был приятен, и осеняли переулок листья деревьев. В этом переулке было три дома, и в начале его стоял дом, устои которого утвердились в воде, а стены возвысились до облаков небесных, и подмели двор перед этим домом, и полили его, и вдыхали запах цветов те, кто подходил к нему, и встречал их ветерок, точно из садов блаженства, и начало этого переулка было выметено и полито, а конец — выложен мрамором.

И старец вошел с Hyp ад-Дином в этот дом и предложил ему кое-чего съестного, и они стали есть, и когда Hyp ад-Дин покончил с едой, старец спросил его: «Когда ты прибыл из города Каира в этот город?» — «О батюшка, сегодня ночью», — ответил Hyp ад-Дин. «Как твое имя?» — спросил старец. И Hyp ад-Дин ответил: «Али-Hyp ад-Дин». И тогда старец воскликнул: «О дитя мое, о Hyp ад-Дин, если ты не послушаешь меня, я разведусь с женой! Пока ты будешь находиться в этом городе, не расставайся со мной, и я отведу тебе помещение, в котором ты будешь жить». — «О господин мой шейх, расскажи мне о себе как можно больше», — сказал Hyp ад-Дин. И старец молвил: «О дитя мое, знай, что я в каком-то году пришел в Каир с товарами, и продал их там, и купил других товаров. И мне понадобилась тысяча динаров, и их отвесил за меня твой отец Тадж ад-Дин, не зная меня, и он не написал о них свидетельства, и ждал этих денег, пока я не вернулся в этот город и не отослал их ему с одним из моих слуг, и с ними подарок. Я видел тебя, когда ты был маленький, и если захочет великий Аллах, я отчасти воздам тебе за то, что твой отец для меня сделал».

И когда Hyp ад-Дин услышал эти слова, он проявил радость, и улыбнулся и, вынув мешок, в котором была тысяча динаров, подал его старику, и сказал: «Возьми их к себе на храпение, пока я не куплю на них каких-нибудь товаров, чтобы торговать ими».

И потом Hyp ад-Дин провел в городе Искандарии несколько дней, и он каждый день гулял по какой-нибудь улице, ел, пил, наслаждался и веселился, пока не вышла сотня динаров, которую он имел при себе на расходы. И он пошел к старику москательщику, чтобы взять у него сколько-нибудь из тысячи динаров и истратить их, и не нашел его в лавке, и тогда он сел в лавке, ожидая, пока старик вернется. И он начал смотреть на купцов и поглядывал направо и налево.

И когда он так сидел, вдруг приехал на рынок персиянин, который сидел верхом на муле, а сзади него сидела девушка, похожая на чистое серебро, или на палтус в водоеме, или на газель в пустыне. Ее лицо смущало сияющее солнце, и глаза ее чаровали, а грудь походила на слоновую кость; у нее были жемчужные зубы, втянутый живот и йоги, как концы курдюка, и была она совершенна по красоте, прелести, тонкости стана и соразмерности, как сказал о ней кто-то:

И персиянин сошел с мула и свел на землю девушку, а потом он кликнул посредника и, когда тот предстал перед ним, сказал ему: «Возьми эту девушку и покричи о ней на рынке». И посредник взял девушку и вывел ее на середину рынка. Он скрылся на некоторое время, и вернулся, неся скамеечку из черного дерева, украшенную белой слоновой костью, и поставил скамеечку на землю, и посадил на нее девушку, а потом он поднял покрывало с ее лица, и явилось из-под него лицо, подобное дейлемскому щиту [159] …лицо, подобное дейлемскому щиту . — Дейлемский (гилянский) щит — круглый щит, которым пользовались гилянские (дейлемские) воины. или яркой звезде, и была эта девушка подобна луне, когда она становится полной в четырнадцатую ночь, и обладала пределом блестящей красоты, как сказал о ней поэт: