Автор неизвестен - Тысяча и одна ночь

И они провели за едой, питьем и весельем всю ночь до утра, а затем франк крикнул своим слугам: «Принесите деньги!» И ему принесли деньги, и он отсчитал Hyp ад-Дину десять тысяч динаров наличными и сказал ему: «О Сиди-Нур ад-Дин, получи деньги в уплату за твою невольницу, которую ты продал мне вчера вечером в присутствии этих купцов мусульман». — «О проклятый, — воскликнул Hyp ад-Дин, — я ничего тебе не продавал, и ты лжешь на меня, и у меня нет невольниц!» И франк сказал: «Ты продал мне твою невольницу, и эти купцы свидетельствуют о продаже».

И все купцы тогда сказали: «Да, Hyp ад-Дин, ты продал ему свою невольницу перед нами, и мы свидетельствуем, что ты ее продал за десять тысяч динаров. Поднимайся, получи деньги и отдай ему твою невольницу. Аллах даст тебе взамен лучшую. Разве не приятно тебе, Hyp ад-Дин, что ты купил невольницу за тысячу динаров, и вот уже полтора года наслаждаешься ее красотой и прелестью и всякий день и ночь услаждаешь себя беседой с нею и ее близостью, и после этого ты нажил на этой девушке девять тысяч динаров сверх ее первоначальной цены? А она ведь каждый день делала тебе зуннар, который ты продавал за двадцать динаров. И после всего этого ты отрицаешь продажу и считаешь прибыль малой. Какая прибыль больше этой прибыли и какая нажива больше этой наживы? А если ты любишь девушку, то ведь ты насытился ею за этот срок. Получи же деньги и купи другую невольницу, лучше ее, или мы женим тебя на одной из наших девушек за приданое меньше половины этих денег, и девушка будет красивей ее, и остальные деньги окажутся у тебя в руках капиталом». И купцы до тех пор говорили с Hyp ад-Дином, уговаривая и обнимая его, пока он не взял эти десять тысяч динаров в уплату за невольницу. И тогда франк в тот же час и минуту привел судей и свидетелей, и они написали ему свидетельство о покупке у Hyp ад-Дина девушки, которую зовут Мариам-кушачница.

Вот что было с Нур ад-Дином. Что же касается Мариам-кушачницы, то она просидела, ожидая своего господина, весь день до заката и от заката до полуночи, но ее господин к ней не вернулся, и она опечалилась и стала горько плакать. И старик москательщик услышал, что она плачет, и послал к ней свою жену, и та вошла к ней, и увидела ее плачущей, и спросила: «О госпожа, почему ты плачешь?» И девушка ответила: «О матушка, я сижу и жду прихода моего господина, Hyp ад-Дина, а он до сих пор не пришел, и я боюсь, что кто-нибудь сделал с ним из-за меня хитрость, чтобы он продал меня, и он поддался ей, и продал меня…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала восемьсот семьдесят восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Мариам-кушачница сказала жене москательщика: «Боюсь, что кто-нибудь сделал с моим господином из-за меня хитрость, чтобы он продал меня, и он поддался ей, и продал меня». И жена москательщика сказала:

«О госпожа моя Мариам, если бы твоему господину дали за тебя всю эту комнату, полную золота, он бы тебя не продал! Я ведь знаю его любовь к тебе. Но, может быть, о госпожа моя Мариам, пришли люди из города Каира от его родителей, и он устроил им пир в том помещении, где они стоят, и постыдился привести их в эту комнату, так как она не вместит их, или потому, что их степень мала для того, чтобы приводить их в дом. Или же он захотел скрыть от них тебя и остался у них на ночь до утра, а завтра, если захочет великий Аллах, он придет к тебе в благополучии. Не обременяй же свою душу ни заботой, ни горем, о госпожа. Вот в чем причина его отсутствия сегодня ночью. Я останусь у тебя на сегодняшнюю ночь и буду тебя развлекать, пока не придет к тебе твой господин».

И жена москательщика забавляла и развлекала Мариам разговором, пока не прошла вся ночь, а когда наступило утро, Мариам увидела, что ее господин Hyp ад-Дин входит с переулка, и тот франк идет сзади него, окруженный толпой купцов. И когда Мариам увидела их, у нее затряслись поджилки, и пожелтел цвет ее лица, и она начала дрожать, точно корабль посреди моря при сильном ветре. И, увидав это, жена москательщика спросила: «О госпожа моя Мариам, почему это, я вижу, ты изменилась и пожелтело твое лицо, так что кажется, что ты похудела?» И девушка ответила: «О госпожа, клянусь Аллахом, мое сердце почуяло разлуку и отдаленность встречи». И затем она начала охать, испуская глубокие вздохи, и произнесла такие стихи:

И потом Мариам-кушачница заплакала сильным плачем, больше которого нет, и уверилась в разлуке, и сказала жене москательщика: «О госпожа моя, не говорила ли я тебе, что с моим господином Hyp ад-Дином устроили хитрость, чтобы меня продать! Я не сомневаюсь, что он продал меня сегодня ночью этому франку, хотя я его от него предостерегала. Но не поможет осторожность против судьбы, и ясна тебе стала правдивость моих слов».

И когда они с женой москательщика разговаривали, вдруг вошел к ней в ту самую минуту ее господин Hyp ад-Дин, и девушка посмотрела на него и увидела, что цвет его лица изменился, и у него дрожат поджилки, и видны на его лице следы печали и раскаяния. И она сказала ему: «О господин мой Hyp ад-Дин, ты, кажется, продал меня?» И Hyp ад-Дин заплакал сильным плачем, заохал, и, глубоко вздохнув, произнес такие стихи:

И потом Hyp ад-Дин стал просить у девушки прощения и сказал ей: «Клянусь Аллахом, о госпожа моя Мариам, свершилось то, что судил Аллах, и люди сделали со мной хитрость, чтобы я тебя продал, и я поддался ей, и я продал тебя, и пренебрег тобой с величайшим небрежением. Но, может быть, тот, кто сулил разлуку, пошлет нам встречу». — «Я предостерегала тебя от этого, и было у меня такое предчувствие», — сказала девушка. И потом она прижала его к груди, и поцеловала между глаз, и произнесла такие стихи:

И когда они были в таком состоянии, вдруг вошел к ним тот франк и подошел, чтобы поцеловать руки Ситт-Мариам, и она ударила его рукою по щеке и воскликнула: «Удались, о проклятый! Ты неотступно ходил за мной, пока не обманул моего господина! Но только, о проклятый, если захочет великий Аллах, будет одно лишь благо!» И франк засмеялся словам невольницы, и удивился ее поступку, и попросил у нее прощения, и сказал: «О госпожа моя Мариам, а мой-то в чем грех? Это твой господин Hyp ад-Дин продал тебя с своего согласия и со спокойным сердцем, и, клянусь Мессией, если бы он тебя любил, он бы не пренебрег бы тобою. Когда бы его желание обладать тобой не истощилось, Hyp ад-Дин тебя не продал бы, ведь сказал один из поэтов: