Алджернон Митфорд - Легенды о самураях. Традиции Старой Японии

И поскольку он продолжал вести себя подобострастно и говорить льстивые речи, сердце Камэи Сама постепенно смягчалось, и он отказался от намерения убить его. Так благодаря ловкости своего советника Камэи Сама и его дом были спасены от гибели.

Вскоре после этого Такуми-но Ками, который не послал подарка, прибыл в замок, и Коцукэ-но Сукэ изводил его насмешками больше прежнего, провоцируя издевками и завуалированными оскорблениями, но Такуми-но Ками делал вид, что не замечает этого, и терпеливо выполнял приказы Коцукэ-но Сукэ.

Такое поведение, вместо того чтобы дать положительный результат, лишь заставило Коцукэ-но Сукэ презирать его до такой степени, что он в конце концов заносчиво сказал:

– Эй, господин Такуми, завязка на моем таби [8]развязалась, потрудитесь завязать ее мне.

Такуми-но Ками, хотя и сдерживал ярость от такого публичного оскорбления, все же подумал, что он на службе, поэтому обязан повиноваться, и завязал завязку на таби .

Тогда Коцукэ-но Сукэ, отвернувшись от него, раздраженно сказал:

– О, как вы неуклюжи! Не умеете даже завязать завязки на таби как положено! Посмотрев на вас, всякий скажет: вот настоящая деревенщина, не имеющая никакого понятия о столичных манерах и приличиях. – И с оскорбительным смешком он направился во внутренние покои.

Но терпение Такуми-но Ками подошло к концу, и этого последнего оскорбления он больше уже не мог снести.

– Остановитесь на минутку, господин! – воскликнул он.

– Ну, в чем дело? – осведомился тот.

И пока Коцукэ-но Сукэ оборачивался, Такуми-но Ками выхватил кинжал и нацелил удар ему в голову, но голову Коцукэ-но Сукэ защитила высокая шапка придворного, которую тот носил, и он отделался всего лишь незначительной царапиной. Коцукэ-но Сукэ стал спасаться бегством, и Такуми-но Ками, преследуя его, попытался во второй раз нанести удар кинжалом, но, промахнувшись, вонзил его в столб. В этот момент один офицер по имени Кадзикава Ёсобэй, увидев происходящее, бросился на помощь и, схватив разъяренного Такуми-но Ками сзади, дал Коцукэ-но Сукэ время благополучно спастись.

Тут поднялся большой переполох и всеобщее смятение, а Такуми-но Ками разоружили, арестовали и заключили в одном из дворцовых покоев под стражу. Был созван совет, и по его решению пленника передали под охрану одному даймё по имени Тамура Укиё-но Дайбу, который держал его под строгим арестом в его собственном доме, к великой печали его жены и слуг. А когда обсуждение этого дела на совете закончилось, было решено, что, поскольку он нарушил закон и напал на человека на территории дворца, должен совершить харакири , то есть покончить жизнь самоубийством, вспоров себе живот; его имущество должно быть конфисковано, а семья – уничтожена. Так гласил закон. Итак, Такуми-но Ками совершил харакири , его замок Ако был конфискован в казну, а его вассалы стали ронинами , часть из них пошли на службу к другим даймё , а остальные стали торговцами.

Среди приближенных Такуми-но Ками был главный его советник, по имени Оиси Кураносукэ, который вместе с сорока шестью другими верными вассалами заключил уговор отомстить за смерть своего господина, убив Коцукэ-но Сукэ. Этот Оиси Кураносукэ отсутствовал в замке Ако во время нападения своего господина на обидчика, чего, будь он при своем господине, никогда бы не произошло, поскольку, будучи человеком мудрым, он не преминул бы умилостивить Коцукэ-но Сукэ, послав ему достойные подарки. Советник же, находящийся при его господине в Эдо, оказался не столь догадливым и упустил из виду эту предосторожность, что и повлекло за собой смерть господина и гибель его дома.

Поэтому Оиси Кураносукэ и сорок шесть его товарищей принялись строить планы отмщения Коцукэ-но Сукэ. Но последнего так хорошо охранял отряд, одолженный ему даймё Уэсуги Сама, на дочери которого он был женат, что они сочли единственным средством достичь намеченной цели – усыпить бдительность врага. С этой целью они разделились и переоделись: одни – в плотников, другие – в ремесленников, третьи же занялись торговлей, а сам их предводитель, Кураносукэ, отправился в Киото, построил там дом в квартале Ямасина, где пристрастился посещать дома самой сомнительной репутации и предавался пьянству и разврату, словно у него не было и мысли мстить за смерть своего господина. Тем временем Коцукэ-но Сукэ, подозревая, что прежние вассалы Такуми-но Ками могут замыслить покушение на его жизнь, тайно подослал в Киото шпионов и требовал от них точного отчета о каждом шаге Кураносукэ. Однако тот, окончательно решив ввести своего врага в заблуждение, чтобы он почувствовал себя в безопасности, продолжал вести беспутную жизнь в обществе продажных женщин и пьяниц. Однажды, пьяным возвращаясь домой из грязного притона, он упал на улице и заснул, и все прохожие осыпали его презрительными насмешками. Так случилось, что мимо проходил один из людей Сацума и сказал:

– Разве это не тот самый Оиси Кураносукэ, который был советником Асано Такуми-но Ками и который, не имея смелости отомстить за своего господина, предается женщинам и вину? Смотрите, вот он лежит пьяный на улице кабаков. Вероломная скотина! Малодушный недоумок! Он не достоин звания самурая ! [9]

Он плюнул и наступил ногой на лицо спящего Кураносукэ.

Когда же шпионы Коцукэ-но Сукэ сообщили об этом в Эдо, тот при таких новостях почувствовал большое облегчение и счел, что опасность его миновала.

Однажды жена Кураносукэ, горько опечаленная распутной жизнью мужа, пришла к нему и сказала:

– Мой господин, сначала вы говорили мне, что ваш разврат – только уловка, чтобы обмануть бдительность вашего врага. Но на самом деле это зашло слишком далеко. Умоляю вас, будьте немного сдержаннее.

– Не надоедай мне, – отвечал Кураносукэ, – я не желаю слушать твоего хныканья. А если тебе не нравится мой образ жизни, я с тобой разведусь, и можешь идти куда хочешь! А я куплю себе красивую молодую девушку из какого-нибудь публичного дома и женюсь на ней ради своего удовольствия. Меня тошнит при виде такой старухи, как ты, в моем доме! Поэтому убирайся отсюда! И чем быстрее, тем лучше!

Он впал в неистовую ярость, и его жена, испугавшись гнева мужа, жалобно умоляла его смилостивиться:

– О мой господин! Не говорите таких слов! Двадцать лет я была вам верной женой, родила троих детей, в болезнях и горе я была с вами. Вы не можете быть таким жестоким и теперь выгнать меня из дома. Сжальтесь! Сжальтесь надо мной!

– Хватит плакать! Это бесполезно! Я принял решение. Ты должна уйти. И дети тоже мне мешают. Если тебе угодно, можешь взять их с собой!