Автор неизвестен - Цыганские сказки

— Кричи — не кричи, а все равно быть тебе моей женой.

Что делать Руже? Значит, судьба такая. Пришлось ей голову платком повязать, пришлось по чужой воле в чужой шатер идти, чужого батьку батькою, а чужую матку маткою звать. И все, может быть, было бы хорошо, кабы Вайда не заикался. А от этого жизнь Ружи с Вайдой совсем не сложилась.

Короче сказать, убежала Ружа от такой невыносимой жизни обратно к родителям. Ну а родные есть родные. Простили они ей, что нарушила она цыганский закон, пустили жить к себе обратно. Да к тому же увез-то он ее, как вор, нахально…

А Вайда, как узнал, что жена от него сбежала, проклял ее страшным проклятием. Полюбил он ее, а от этого и горе горше, и тоска сильней.

Как-то раз, дело в какой-то праздник было, собралась Ружа в церковь. Идет она и вдруг видит: около дороги лежит цепочка. Подошла Ружа поближе, пошевелила ногой эту цепочку, а она обвилась, как живая, вокруг Ружиной ножки и потащила красавицу-цыганку под землю. Онемела Ружа от страха, так, ничего не сказав и не вскрикнув, под землю ушла. Только скрылась она под землей, как на этом месте выросла раскидистая рябина, красная-прекрасная. Поглядишь на нее — так и хочется веточку себе на намять сломать.

И надо было такому случиться, что по той же дороге в ту же церковь ехали Вайда и его родители. Как увидел Вайда рябину, так сразу направил к ней коня, а рука его сама собой потянулась сорвать веточку. Но едва коснулся он листьев рябины, как она прошептала ему человеческим голосом:

— Вайда, на пхагир мирэ васта! Мэ сом Ружа — бари раны. (Мол, не ломай, Вайда, мои руки, я Ружа — большая барыня.)

Вайда так испугался, что даже с коня на землю слетел. Три дня потом отхаживали его отец с матерью, едва отходили. Только после этого случая сильно изменился Вайда. Продал он всех лошадей, все свое хозяйство продал и построил вокруг этой рябины часовенку. Купол этой часовенки сделал хрустальным, чтобы свет в нее проникал. Вот и стал Вайда жить в этой часовенке, и каждую ночь приходила к нему Ружа в облике человеческом, а поутру снова в рябину превращалась. Такое их в жизни ждало наказание: ее — за то, что цыганский закон нарушила, а его — за обман.

В одном старинном городе нашей России, примерно хотя бы в Москве, жил знаменитый цыган Пихта. Славился он во многих городах, и среди всех цыган много хорошего о нем говорили. И тем был знаменит Пихта, что жил в богатстве и в роскоши, хотя ни разу в жнзни ничего ни у кого никогда не крал. Жил он оседло, лошадьми занимался: продавал, менял их на ярмарках и конных базарах. Тем и скопил свое большое состояние. Жил он с женой своей Рубиной счастливо, да только детей у них не было.

А в одном таборе кочевом жили два брата: старшего звали Хэладо, а младшего — Бота. Про этих братьев тоже прошла великая слава, что воровали очень много: лошадей угоняли табунами, деревни, лавки обворовывали — и ни разу не попались. Удачливы были братья Хэладо и Бота в воровстве.

Как-то раз пригнали братья лошадей на ярмарку, распродали их с большим барышом, а потом в трактир зашли, пить стали па радостях. Вот и говорит младший брат старшему:

— Братец мой Хэладо, ведь и вправду слава о нас среди цыган идет! За ловкость нашу, за удачу нас почитают. И на всем свете не найдется цыган, равных нам.

— Эх ты, братец мой, — отвечает ему старший брат, — разве это слава? Слыхал я, что в Москве живет цыган Пихта, не ворует, а живет богаче нас в десять раз.

— А что, братец мой, давай поедем, посмотрим на этого цыгана. Так ли он знаменит и так ли богат, как о нем цыгане говорят?

Сказано — сделано. Оседлали братья коней, запрягли телегу с добром и отправились. Подъезжают они к белокаменной и спрашивают:

— Скажите, любезные, где тут цыган Пихта проживает?

И всякий — мал и стар — показывал им дорогу. Удивлялись братья.

Подъехали они к дому Пихты. Когда цыган к цыгану приезжает, то хоть небольшое, а гостеприимство должно быть ему оказано. У цыган гость в почете: будет ему и кусок хлеба, даже последний, будет ему и угол, где переночевать.

Когда братья зашли, Пихта сразу посадил их за стол и стал угощать. А за угощением и беседа пошла. А какой у цыган первый вопрос при беседе?

— Какие вы цыгане? Какого рода-племени? Откуда приехали? — спросил Пихта.

Так у цыган знакомиться принято.

— Да вот, морэ, слыхал ли ты про двух братьев — Хэладо и Бота, что живут богато, что всю жизнь воруют и никогда не попадаются?

— Да, — ответил Пихта, — слыхал, не раз слыхал. Большая слава про этих цыган идет.

— Ну вот, мы и есть эти братья! А приехали мы, чтобы тебя повидать, потому что идет о тебе слава еще больше нашей.

Как узнал Пихта, какие гости к нему пожаловали, сразу приказал своим работникам поднять прислугу и накрыть богатый стол. И начался пир.

О чем цыгане за столом разговаривают? Те, что лошадьми занимаются, про лошадей говорят, про конные ярмарки, про цепы и всякое такое, а тe, что воруют, — про воровство речь ведут. Вот и завели братья про воровство разговор. Слушал их Пихта, слушал, а потом и говорит:

— Слушайте, чявалэ, знаю я тут одно место. Так вот, если бы вы украли в этом месте, то не то что вам, но и вашим детям до конца жизни добра хватит.

Сказать вору такую вещь — разве вор отстанет? Вот и стали братья допытываться:

— Что за место такое?

Только не просто так допытывались братья, а с подходом. Хитрые они были, знали, что если просто спросят, мол, где можно украсть больше богатства, то им никто такого места не укажет.

Вот они и решили издалека начать. А потом потихонечку к делу перейти, да не просто, а чтобы и Пихту подбить, хотя и знали, что тот отроду не воровал, даже куска хлеба за свою жизнь не украл.

Так или иначе, говорили братья с Пихтой до тех пор, пока тот не согласился идти с ними.

— Так где же это богатство скрыто?

— Да здесь же, в городе, — отвечает Пихта, — я тут все знаю. Как только наступит ночь, мы пойдем.

Настала ночь. Не сидится братьям, не терпится им, больно хочется побыстрее за дело приняться.

— Ну, ребята, берите каждый по мешку и пошли. Взяли мешки. Идут. Темно на улице. Город для братьев незнакомый. Не знают они, куда их Пихта ведет. А привел он их к старинному монастырю. Как увидели воры монастырь, испугались:

— Куда же ты нас привел?!

— Да вот в этом монастыре столько золота, что на десять жизней хватит, и взять его можно столько, сколько человек унести в силах.

Остановились братья и говорят:

— Слушай, друг наш любезный, в монастырь мы не пойдем. Хоть убей, не пойдем в монастырь. Ты скажи: у матери ребенка украсть — украдем! А в монастырь ни ногой. Ты что?